Защита деловой репутации в случаях ее диффамации или неправомерного использования (в сфере коммерческих отношений)

Исходя из даваемой Европейским Судом широкой трактовки понятия «имущество»[70], можно говорить о том, что на сегодняшний день под это понятие подпадают не только материальные объекты, находящиеся во владении гражданина или юридического лица (движимое и недвижимое имущество, документарные ценные бумаги, деньги и проч.), но также и:

– права требования, возникшие из договора или деликта (см., например, дела «АО «Прессос Компания Навьера» и другие против Бельгии» (Pressos Compania Naviera S.A. and others v. Belgium, № 17849/91) «Носов против России» (Nosov v. Russia, № 30877/02), «Герасимова против России» (Gerasimova v. Russia, № 24669/02) и «Компания «Регент» против Украины» (Regent Company v. Ukraine, № 773/03);

– будущие доходы, если они реальны и подтверждены (см., например, дела «Венденбург и другие против Германии» (Wendenburg and others v. Germany, № 71630/01), «Компания «Анхойзер-Буш Инк» против Португалии» (Anheuser-Busch Inc. v. Portugal, № 73049/01);

– право на заключение и продление договора (см., например, дело «Стретч против Соединенного Королевства» (Stretch v. the United Kingdom, № 44277/98);

– лицензии и разрешения на осуществление коммерческой деятельности и частной практики (см., например, «Компания «Мегадат. ком СРЛ» против Молдовы» (Megadat. сот SRL v. Moldova, № 21151/04), «Компания «Бимер С.А.» против Молдовы» (Bimer S.A. v. Moldova, № 15084/03), «Компания «Розенцвейг энд Бондед Вэрхаусес Лтд» против Польши» (Rosenzweig and Bonded Warehouses Ltd v. Poland, № 51728/99);

– права на объекты интеллектуальных прав (интеллектуальная собственность) (дело «Компания «Анхойзер-Буш Инк» против Португалии» (Anheuser-Busch Inc. v. Portugal, № 73049/01) и др.

Для целей настоящей работы важность представляет то, что Европейский Суд стабильно распространяет положения ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции по правам человека, защищающей право на имущество, на гудвилл (см. дела «Ван Марле и другие против Нидерландов» (Van Marie and Others v. Netherlands, № 8543/79), «Бузеску против Румынии» (Buzescu v. Romania, № 61302/00), включающий, как известно, в качестве одной из составляющих репутацию. Вследствие сказанного есть все основания рассматривать репутацию в качестве нематериального актива[71], бесспорно, обладающего экономической ценностью.

1

Необходимость понимания деловой репутации именно как имущества вытекает и из смысла п. 2 ст. 1027 ГК РФ о договоре коммерческой концессии, в котором предусматривается право использования одной стороной (пользователем) деловой репутации другой стороны (правообладателя). Позиция признания за деловой репутацией экономического значения прослеживается и в ст. 1042 ГК РФ, согласно которой товарищ вправе вносить в общее дело не только деньги, иное имущество, знания, навыки и умения, но и деловую репутацию, и деловые связи.

Вместе с тем даже произошедшие новации гражданского законодательства не привели к изменению общих положений ГК РФ: их содержание свидетельствует о сохраняющемся «советском» подходе к пониманию деловой репутации и, как и прежде, она отнесена к нематериальным благам (см. ст. 150 ГК РФ), которые по общему правилу не подлежат денежной оценке и, следовательно, не имеют экономического значения[72]. Такой подход, бесспорно, нуждается в изменении.

При этом надо признать, что отечественный законодатель обычно не слишком последователен и точен в терминологии, устанавливая положения, касающиеся репутации и связанных с ней категорий. Так, согласно ч. 1 ст. 23 Конституции РФ каждый имеет право на защиту своих чести и доброго имени. В п. 1 ст. 150 ГК РФ в качестве нематериальных благ наряду с достоинством личности названы честь, доброе имя и деловая репутация гражданина, а в ст. 152 ГК РФ упоминаются защита чести, достоинства и деловой репутации.

Данные понятия надобно разграничить, с тем чтобы понимать, о чем идет речь в том или ином случае.