Защита Ковача

Надо заметить, что единственный фонарь парочки разительно отличался от тех небольших металлических цилиндров, с какими шастали по подземелью недавно встреченные мобили. Здоровенный рефлектор плюс емкий аккумулятор – конструкция была габаритная и увесистая, зато светила на загляденье, далеко посылая яркий конус света. Никакого сравнения с давешними чепуховыми фонариками.

Фонарь был хорош – но как раз этим крайне не понравился Лизе. До сих пор мобили не рисковали сунуться в неосвещенные тупички, светили туда снаружи и шли дальше, ничего толком не разглядев в сплетении теней (и пару раз не разглядев затаившуюся там Лизу). Теперь тот трюк можно забыть: этакий прожектор даже издалека все высветит.

Тот, кто руководил охотниками, делал это грамотно. Ошибок не повторял, усовершенствовал и оснащение, и тактику, и лишь человеческий материал улучшению не подлежал… Разговор, услышанный Лизой, подтвердил это в полной мере.

– Сам-то ее видел?

Ответивший голос был гнусавым, словно его обладатель страдал хроническим насморком:

– Ага, сама тощая, но сиськи годные, торчат и твердые.

– Погодь, погодь… так ты их видел или щупал?

– Ну… как бы… у нее я видал… а у других я щупал… Ну, типа такие же, похожие, щупал…

– Э-э-х…

– Я б такую без базара отодрал бы…

– Не-е… Ковач за такое яйца отрежет и сожрать заставит…

– Да ладно… Он сказал, что, если с ней что, он в нас типа разочаруется… в наряд загонит, делов-то…

– Молодой ты еще… и дурак. Если Ковач в тебе разочаруется – то и значит, что свои яйца жрать будешь.

Услышав такой разговор где угодно, хоть в самом дальнем лесу за три дня пути от Базы, можно не гадать, кто его ведет: мобили, кто же еще. Была бы Лиза главным кровососовским начальником, она этих похотливых козлин кастрировала бы загодя, едва забрив, – может, хоть тогда о службе будут думать, а не о бабах?

Козлины подошли вплотную, продолжая муссировать все ту же тему. Гнусавый истово доказывал, что Лиза никому ничего не скажет, а даже скажет, так кто ей поверит, а с нее самой не убудет. Второй, шагавший с фонарем, категорически отказывался разочаровывать Ковача и отнекивался вплоть до момента, когда уткнулся в объект их спора и взглядом, и краем светового конуса. И замер, оцепенел на мгновение…

Он был почти на расстоянии вытянутой руки. Лиза шагнула вперед, одновременно выбросила руку в быстром выпаде, угодив колющим ударом куда-то между подбородком и кадыком, но дернуть лезвие в сторону и как следует резануть не успела – мобиль отшатнулся, уронив фонарь, и скальпель вышел из разреза.

Чуть позже раненый открыл рот, но вместо слов или крика оттуда надулся красный пузырь. Лиза этого уже не видела, рванувшись ко второму.

Гнусавый знаток ее сисек (ведь врет, козлина, ни хера он не видел!) был невысоким, щуплого сложения, однако оказался хоть плохонько, но вооружен: вместо фонаря тащил какую-то палку и тут же попытался ею отоварить. Лиза быстро нагнулась, пропустила удар над головой, но разминулась с палкой едва-едва, почувствовала затылком ее полет.

Для режущих ударов снова не было времени, она быстро повторила свой выпад, пока инерция унесла оружие гнусавого в сторону.

Попала… Куда воткнулось лезвие, она не разглядела толком, упавший фонарь не разбился и продолжал светить, но в сторону, а до ближайшей тусклой лампочки было слишком далеко. Но во что-то попала, и скальпель в этом чём-то застрял, а гнусавый резко мотнул головой и выдрал рукоять из ее пальцев.

Она осталась без оружия и тут же отскочила назад. Не знала, насколько опасна нанесенная ею рана, и прикидывала, как справиться голыми руками с длинной и увесистой дубинкой. Получалось, что никак, – можно только отпрыгивать, уворачиваться и дожидаться, когда кровопотеря сделает свое дело.

Беда пришла, откуда Лиза не ждала… Со стороны того мобиля, что не повелся на ее сиськи, опасаясь мести неведомого Ковача. Его Лиза уже списала со счетов (не Ковача, мобиля), решив, что зацепила хорошо и больше этот мудачок под ее скальпель не полезет.

Ошиблась: и он полез, и скальпеля она лишилась. Даже не полез, она сама на него наскочила, отпрыгнув подальше от гнусавого и его дубинки, – и почувствовала, что ее схватили за ноги, облапив повыше колен, причем откуда-то снизу, мобиль не то присел на корточки, не то стоял на коленях, Лиза не успела понять, он тут же дернул ее, уронил и сам навалился сверху с хриплым криком.

Крик был негромким и нечленораздельным, но явно торжествующим.

Она дралась отчаянно, с остервенением, но этот, в отличие от худосочного приятеля, был парнем крупным и плечистым. Кулачные удары, щедро отпускаемые Лизой, он словно и не чувствовал, к тому же правой бить в полную силу не получалось. Она была в таком состоянии, что руку не берегла, вообще не думала о том, но понимала: не то, удары слабоваты.