Защита жертв преступлений

Попытка возложения на государство бремени материальной ответственности перед жертвой преступления была предпринята в условиях демократической эйфории. Закон «О собственности в РСФСР», принятый 24 декабря 1990 г., в ст. 30 устанавливал, что ущерб, причиненный собственнику преступлением, возмещается государством из средств бюджета по решению суда. Появился правовой институт защиты имущественных прав жертв преступных посягательств. Вместе с тем возникли серьёзные сложности его реализации: без оснащения его детальным правовым механизмом открывался простор для злоупотреблений, симуляций якобы имевших место краж и необоснованных претензий о возмещениях мнимого ущерба.

Сначала Парламент, а потом и Президент вынуждены были объявить на этот закон мораторий (причем Президент, что очень любопытно, наложил мораторий на статью 30 часть 3 Закона «О собственности» неким обходным путём, продлив действие статьи 25 Закона «О государственном бюджете», принятого Верховным Советом. Таков изощренный способ маскировки непопулярного решения). Вместе с тем было обнародовано постановление Президента РФ от 30 сентября 1992 года, которым давалось задание ГПУ срочно разработать инструкции о порядке применения статьи 30 части 3 Закона «О собственности». Это задание не было выполнено, а при подготовке Гражданского кодекса о нем постарались забыть. Об этом сейчас уже никто не вспоминает. Между тем институт, установленный статьей 30 закона «О собственности», мог бы украсить отечественную правовую систему, выведя защиту жертв преступлений на уровень, существенно опережающий соответствующее законодательство стран традиционной демократии. Для этого требовалось разработать правовые условия его применения, отсекающие возможность злоупотребления предоставляемыми им правами.

Ответственность государства перед жертвой общеуголовной преступности чаще всего ограничивается возмещением того вреда, который связан с гибелью пострадавшего, причинением телесных повреждений, утратой трудоспособности. Именно по этому пути развивается зарубежная практика. Однако, на наш взгляд, такой подход приемлем для случаев, когда причиненный преступлением ущерб неочевиден. Обычно это ущерб, связанный с уничтожением либо повреждением имущества: требуется сложный процесс доказывания, что имущество было, его оценка, факт связи ущерба с преступным посягательством. В таких случаях требуется применение исковой формы защиты интересов жертвы, т. е. судебной процедуры. Иным должно быть отношение к возмещению вреда жертвам терактов, ущерб от которых не только личности, но и имуществу пострадавшего очевиден, – спор может быть связан только с оценкой уничтоженного (поврежденного) имущества.

Опрошенные нами респонденты проявили относительное единодушие в защите интересов жертв терактов, правда, в нашей формулировке ущерб не дифференцировался по характеру, а вопрос морального ущерба нами был специально выделен, о чем речь шла выше.

С учетом изложенного нами предлагается следующий вариант правового обеспечения интересов жертв террористических актов: «В случае неустановления виновного в совершении террористического акта, его неплатёжеспособности или гибели возмещение причиненного им физического, имущественного и морального вреда жертве осуществляется государством в полном объёме».

В ходе антитеррористических операций не исключаются случаи причинения вреда жизни, здоровью и имуществу граждан, не имеющих отношения к теракту. Речь идёт о правомерном причинении вреда во имя устранения более тяжких последствий. Его возмещение в соответствии с ч. 2 ст. 18 ФЗ «О противодействии терроризму» осуществляется за счёт средств федерального бюджета. Изложенные нами выше соображения о пределах материальной ответственности государства применимы и к этим случаям.