Защита жертв преступлений

Под давлением юридической общественности и жертв преступлений Конституционный Суд РФ, а затем и законодатель внесут коррективы в статью 405 УПК. Однако мы считаем необходимым подробно остановиться на этой скандальной истории, убедительно отразившей односторонние установки авторов УПК РФ, ориентированные на игнорирование интересов потерпевшего в угоду преступнику. Эта история довольно подробно описана в публикациях члена Научно-консультативного совета Верховного суда РФ проф. Бойкова А.Д., из которых мы воспроизведём здесь наиболее существенные соображения[183].

Автор сообщает, что к началу 2005 г. в Конституционном Суде РФ накопилось немало заявлений граждан по поводу нарушения их прав при применении ст. 405 УПК. Ситуации, описываемые заявителями, различны, но во всех приводимых случаях препятствием для отмены неправосудных судебных решений является ст. 405 УПК, абсолютизировавшая принцип недопустимости поворота к худшему путем очевидного ущемления гарантированных Конституцией прав жертв преступных посягательств.

Особенно вопиющими являются случаи, когда судьба обвинения решается кассационной инстанцией путём отмены обвинительного приговора с прекращением дела производством. Такое определение в интересах потерпевшего вообще не может быть подвергнуто ни судебному, ни прокурорскому контролю. Убедительно иллюстрировала эту ситуацию жалоба Иванова В.А. – отца убитого Иванова А.И.

По этому делу в убийстве сына потерпевшего Иванова был признан виновным и осужден по ст. 105 ч. 1 УК РФ к 8,5 годам лишения свободы гр. Марченко И.В. приговором Советского районного суда г. Новосибирска от 4 марта 2002 г. Определением СК по уголовным делам Новосибирского областного суда от 5 мая 2002 г. обвинительный приговор был отменен по кассационной жалобе осужденного и дело прекращено производством за отсутствием в действиях Марченко состава преступления. Несмотря на убедительные доводы о незаконности определения, надзорные инстанции (Президиум Новосибирского облсуда и Верховный суд РФ) и протест прокурора, жалобы потерпевшего отклонили по формальным основаниям ст. 405 УПК, не входя в обсуждение существа дела.

Гр. Башкирова Л.И., признанная потерпевшей по делу об изнасиловании и убийстве её дочери, не может добиться проверки обоснованности оправдательного приговора Верховного Суда Республики Татарстан от 26 августа 2003 г. ни в кассационном, ни в надзорном порядке, несмотря на весьма убедительные доводы. Её кассационная жалоба и протест прокурора были отклонены в связи с тем, что процессуальные нарушения для отмены оправдательного вердикта суда присяжных признаны недостаточными (ст. 385 ч. 2 УПК). Проверке же дела в порядке надзора препятствует ст. 405 УПК РФ.

Жалобы Иванова, Башкировой и ряда других потерпевших обсуждались членами НКС Конституционного Суда РФ в начале 2005 г. с точки зрения соответствия ст. 405 УПК конституционным положениям о правах личности, а также с учетом правового содержания принципа состязательности. Учитывались и прежние решения КС РФ по вопросам, связанным с судебной защитой прав личности, и положения международных пактов по правам человека.

Так, в Постановлении КС РФ № 13-П от 17 июля 2002 г. отмечалось: «Правосудие по самой своей сути может признаваться таковым лишь при условии, что оно отвечает требованиям справедливости и обеспечивает эффективное восстановление в правах.

Надзорное производство по уголовным делам… призвано обеспечить исправление судебных ошибок путём пересмотра вступивших в законную силу приговоров, определений и постановлений, с тем, чтобы – исходя из принципов справедливости, соразмерности и правовой безопасности – гарантировать эффективную защиту конституционных ценностей, прежде всего, прав и свобод человека и гражданина.

Признать не противоречащими Конституции Российской Федерации… ст. 373, части 3 ст. 380 и ч. второй ст. 382 УПК РСФСР – в части, наделяющей надзорную инстанцию правомочием в течение года после вступления в законную силу обвинительного приговора отменить его … и передать дело на новое рассмотрение…»

Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод (4 ноября 1950 г.) в ст 13 устанавливает: «Каждый человек, чьи права и свободы по настоящей Конвенции нарушены, имеет право на эффективное восстановление в правах и свободах национальным государственным органом даже в том случае, если такое нарушение совершено лицами при исполнении ими служебных обязанностей».

В этих положениях, вполне отвечающих здравому смыслу и чувству справедливости, следовало искать ответ на вопросы о приемлемости ограничений прав потерпевшего статьёй 405 УПК РФ.