Защити свою любовь

Спустя два с половиной часа, когда она распаковывала каждую из оставшихся коробок, а позже аккуратно складывала картонки в гараже, который был слишком мал для ее внедорожника, Мак взяла телефон и набрала номер.

Вайолет ответила бодрым голосом:

– Квартира Нгуен, у телефона Вайолет.

– Привет, Вай. Это Мак.

Ей удалось придать своему голосу удивление и обиду одновременно.

– Я знаю, что это ты.

– Не думала, что на стационарном телефоне твоих родителей установлен определитель номера, – сказала Мак.

– Не установлен, но это не значит, что я не узнаю твой голос. Черт побери, Мак, порой мне кажется, что ты считаешь себя чужой.

От беспечного, почти сестринского, добродушного подшучивания у Мак стало легче на душе. Усевшись на кухонный стул, она задрала на него ногу.

– Как протекает учебный год? Нет ли проблем с той засранкой, как в прошлом году?

– Ох. Боже мой. Ты об этом. В первый день я появляюсь в школе, готовая выложить ей все как есть и отнестись к ней серьезно, как ты советовала мне, верно?

– Верно.

– Я прихожу туда, я абсолютно спокойна и ч… – фигня. Я готова сказать ей, что больше не позволю ей неуважительно относиться ко мне или к кому-то еще. А одна из приспешниц Линетты подходит ко мне и говорит: «Ты слышала о Линетте?», а я говорю: «Нет», а она говорит: «Летом Линетту поймали на том, что она в интернете занималась травлей одного неудачника из восьмого класса, и ее родители так разозлились, что отправили ее в какой-то интернат для дрянных девчонок».

– Не может быть, – сказала Мак, зная заранее, что услышит в ответ.

– Я точно тебе говорю. Итак, в новом школьном году нет никакой Линетты, и десятый класс вообще-то стал самым лучшим годом в моей жизни, – сказала Вайолет.

– Удивительно.

– Точно! Ой, повиси. Мне нужно позавтракать перед школой. Хочешь поговорить с мамой?

– Да, это было бы замечательно, – сказала Мак.

– Эй, приезжай домой хоть иногда, пока действительно не стала чужой, ладно? – сказала Вайолет. Ответа она не дождалась. – Ма-а-а-а-а-а-ам! Это Мак!

– Мак! – Радость и удивление в голосе Дотти Нгуен вызвали у Мак чувство вины и облегчение.

– Привет, Дотти!

– Я как раз думала о тебе. Как там Биневеленс? Как ты адаптируешься к медицинской практике в маленьком городке? Тебя называют «док»?

Разумеется, Дотти помнила название города, о котором мимоходом упоминала Мак, рассказывая семейству Нгуен о том, что она меняет место жительства. Забота и внимание Дотти к мелочам резко контрастировали с эгоцентричным миром ее матери.

– По правде говоря, они зовут меня «док», – засмеялась она.

– Когда мы можем навестить тебя? – спросила Дотти.

Она думала и об этом.

У Мак слегка сжалось сердце. Она всегда была благодарной – мучительно, трогательно благодарной – Дотти и Уинстону Нгуен (которого в шутку называли Вин-Вин[17]) за два с половиной месяца, которые она провела с ними, когда была еще ребенком. Посторонние люди, с которыми у Мак сразу же возникла значительно более прочная связь, чем с известными ей кровными родственниками. Когда она уезжала, все они плакали. Много лет она сожалела о том, что пребывание в их семье оказалось таким коротким. Когда ей исполнилось восемнадцать лет, она нашла Дотти на Facebook и отправила ей сообщение: «Возможно, вы не помните меня, но…»

Дотти помнила. И она тоже была безумно рада. Она забросала ее вопросами о том, как она живет и что делает. А когда Мак призналась ей в своем желании заняться медициной, Уинстон, худой, энергичный врач-ортопед с огромным запасом шуток об изувеченных стопах, что было его специализацией, посоветовал ей программу подготовки к поступлению в медицинскую школу. Они предложили оплатить ее обучение в колледже. Мак не согласилась. То, что она собиралась всего добиться сама, давало ей повод для гордости. Но воспоминание об этом искреннем предложении до сих пор трогало храбрую Мак до слез.

– Ви только что спросила меня, когда я приеду к вам в гости. – Вайолет была приемным ребенком, которого Дотти и Уинстон смогли оставить у себя. Мак была безмерно рада за них и одновременно опечалена тем, что этим ребенком оказалась не она. Но решение зависело от супругов Нгуен не больше, чем от ее собственного желания.

– Почему бы и нет? – поддержала Дотти. – Что ты собираешься делать в День благодарения?

Мак засмеялась, чувствуя, как расслабляется ее грудь.

– Я даже еще не выбрала сладости для детей на Хэллоуин.

– Я тебя знаю, Маккензи. Если я не поймаю тебя на слове и не заставлю отметить дату в календаре, это никогда не случится. Мы приедем к тебе на День благодарения, – решила Дотти.

Мак охватила паника.

– Мое жилище размером с кукольный домик.

– Мы забронируем номер в отеле.

– Я не умею устраивать пир в честь Дня благодарения и могу оказаться на вызове.

– Вин-Вин возьмет на себя роль шеф-повара, а мы поможем ему. И мне, черт возьми, отлично известно, что в городках вроде вашего есть скорая помощь, которая будет работать в День благодарения. И, если тебя вызовут в клинику, мы оставим тебе ужин. Но в этот день тебе категорически запрещается дежурить в бригаде санитарной авиации. Понятно?