Защити свою любовь

В это самое мгновение не было прошлого, которое нужно было преодолевать. Никаких призраков, за которыми нужно было гоняться. В этот момент были только их в унисон бьющиеся сердца и наслаждение, которое они дарили и получали.

Мак задыхалась. Тихие стоны вырывались из ее горла после пережитого шквала оргазма. Пот каплями падал ей на грудь и скатывался по спине. И пока Линк все еще оставался внутри нее, пока их сердца победно бились в едином ритме, он осыпал ее лицо нежными поцелуями. И нашептывал ей на ухо слова восхищения и благодарности, а их тела все еще составляли одно целое.

Глава 41

Телефон Мак под стопкой документов на ее столе зазвонил в пятый раз. Настойчиво. Она была в клинике. Это было поводом не отвечать. Конечно, прием закончился примерно час назад, но у нее не было никакого желания завершать день на пессимистической ноте.

Она выждала целую минуту, прежде чем нажать кнопку и прослушать голосовое сообщение.

«Маккензи, это твоя мать. Это очень важно. Позвони мне». Голос был певучим, с типичным техасским акцентом, несмотря на то, что ее мать, собственно говоря, родилась и выросла к штате Делавэр, а теперь жила в Иллинойсе.

– Мужчины любят южных красавиц, Маккензи, – всегда говорила она. Андреа О’Нил-Лейва-Манн по опыту знала, что любят мужчины.

Мак снова упрямо сосредоточилась над документом по страховому возмещению, над которым она работала. Ее пациент нуждался в специализированном, дорогом лекарстве нового поколения, в оплате которого страховая компания дважды отказала ему. Это было важно. Закончив с письмом, Мак прикрепила к нему необходимую документацию. Затем она скопировала все документы в медицинскую карту пациента и отметила в рабочем графике, что в понедельник надо отследить реакцию страховой компании.

Завершив с делами, Мак была официально свободна до конца дня. И больше не было повода не перезвонить матери.

Чувствовала ли Мак себя взрослой, здравомыслящей женщиной, избегая бесполезного стресса? Или это был свидетельствующий о ее незрелости защитный механизм, оставшийся со времен беспокойного детства?

Взяв телефон, Мак прокрутила контакты, чтобы найти телефон матери. Андреа, а не мама. Андреа не заслуживала такого звания.

– Маккензи! – с дрожью в голосе ответила мать, и Мак непроизвольно начала внимательно прислушиваться, пытаясь уловить какие-либо признаки алкогольного опьянения, в чем часто можно было уличить ее мать.

– Привет, мам.

– Я неделями пытаюсь дозвониться до тебя, – пожаловалась Андреа.

Прошло четыре часа.

– Я была занята. Что тебе надо?

– Ну, как тебе известно, в следующие выходные у меня день рождения, а ты так давно не бывала дома. Мне бы очень хотелось, чтобы ты приехала на мое небольшое торжество.

Мак ощутила тупую боль в затылке. Вопреки ее склонности винить себя она два года не была «дома».

– Венди будет? – спросила Мак. Она всегда отвечала так, когда речь заходила о семейных сборищах.

– Не глупи, Маккензи. Я бы не просила тебя, если бы думала, что появится твоя сестра. Она переехала много лет назад. Будем только мы с тобой. – Мать печально, с придыханием вздохнула. – Если честно, мне сейчас чуть-чуть одиноко.

– Ты ни с кем не встречаешься? – В своих отношениях с матерью Мак соблюдала простые правила. Во-первых, она посылала деньги на аренду жилья, когда Андреа вела себя благоразумно. Во-вторых, Мак не считала себя обязанной встречаться с очередным «дядей» таким-то или восстанавливать отношения со своей сестрой. Она не была знакома с последними двумя мужьями своей матери, решительно отказываясь отвечать на присланные ей приглашения на свадьбу.

Однако Мак посылала подарки. Хоть это и раздражало ее.

– Я сейчас совершенно одинока, – вздохнула Андреа. – Боюсь, что я старею и отпугиваю всех подходящих холостяков.

– Мам, ты пьешь? – Есть матери и дочери, которые говорят о работе, о званых ужинах, о книгах, о детях. Мак же следила за тем, чтобы мать была трезвой.

– Конечно, нет. Я трезва как стеклышко, дорогая.

Было сложно отличить ложь от правды, разговаривая по телефону. А что касается настроения Андреа, то порой не было никакой разницы.

– По правде говоря, нам есть что отметить, кроме моего дня рождения. На прошлой неделе я получила дивиденды за год, – сказала Андреа, снова начав щебетать.

– Поздравляю, мам, – сказала Мак, открывая календарь в своем ноутбуке.

Никакого нового отчима. Никакой Венди. И никаких пьяных истерик.

Вероятно, она могла бы уехать ненадолго. Не больше чем на три дня. А потом могла бы отложить следующий визит еще на два года. Избавиться от чувства вины.

– Ты можешь пожить здесь, в гостевой комнате. И, наверное, ты могла бы пригласить меня на чудесный ужин? – с надеждой повысила голос Андреа.

– Звучит привлекательно. Возможно, я смогу приехать. – Мак проигнорировала холодный, тошнотворный комок страха, проскользнувший в желудок. Ее мать была больна. Дочери, тем более врачи, не уходят от родителей оттого, что те больны.

Она услышала взбудораженный лай на том конце линии.

– Замолчи сейчас же, Джиджи!

– Ты завела собаку? – спросила Мак.