Защитник

Да и как он мог мне написать или позвонить, если я затолкала его номер в чёрный список?!

Но номер Семёна Семёновича я ведь не трогала.

Я пыталась забыть Защитника. Перестать думать о нём. Я рожу малыша и не скажу Алексу, что у него будет ребёнок.

Но то были неправильные мысли.

Я собственными руками создала себе безвыходное положение – я не могла вернуться к Защитнику, и не могла жить без него. И я это поняла, когда прошла неделя с того дня, как я узнала о своей беременности.

Нужно было возвращаться и начинать заниматься собой.

Прочь тревоги и волнения.

Теперь я отвечаю не только за себя, Илюшу, но и за то крошечное существо, что растёт и развивается во мне.

Я стану мамой. И это чудо.

И я расскажу Алексу о своём чуде. О нашем.

И если он прогонит меня или не пожелает больше ничего знать или слышать обо мне – ну и пусть.

У меня в любом случае начинается новая жизнь.

Я простила.

Всех простила.

И наконец, смогла отпустить от себя всю ту боль, что сопровождала меня с момента смерти ещё моей мамы.

Боль копилась все эти годы. С каждой новой трагедией она множилась, и я несла её на своих плечах, не в силах её сбросить и идти дальше по жизни налегке.

Но теперь, я беременна. Я дам жизнь новому человечку.

Хватит жить прошлым. Хватит ненавидеть и помнить только плохое.

Хватит.

Если рассудить и по-другому и посмотреть на все события в моей жизни, то можно сделать следующий вывод: не произойди со мной всего того, что произошло, я бы не встретила своего Защитника. И сейчас не носила бы под сердцем новую жизнь.

Моё сердце осознавало, что я полюбила его, и мне отчаянно хотелось вернуть Алекса обратно в свою жизнь. Начать с ним то, что мы так и не начали – отношения. Двух встреч мало. Но вот его поступков оказалось достаточно, чтобы я влюбилась в этого мужчину.

* * *

Катерина

Мы вернулись домой.

Илья устал от чужого города и последние недели пребывания там, куксился, хныкал и просился вернуться назад.

Я тоже утомилась жить в гостинице. Мечтала снова оказаться дома.

Вернулась. Потихоньку жизнь пошла своим чередом.

Я встала на учёт в женской консультации. Прошла все обследования, сдала анализы и вздохнула с облегчением, когда врач сказала, что беременность протекает самым лучшим образом.

Она выписала мне фолиевую кислоту, витамин Е и рекомендовала правильное и полноценное питание, прогулки на свежем воздухе и исключить любые стрессы.

Илюше я пока не сказала о ребёнке.

Почему не сказала?

Потому что не знала, как мне ответить ему на вопрос, кто отец малыша.

Решиться на звонок Защитнику я тоже никак не могла.

Я вернула его номер из чёрного списка. Но никаких звонков и сообщений от мужчины не поступало. Как и от Семёна Семёновича.

И как назло, Алекс мне снился каждую ночь.

Я чувствовала себя одинокой, возбуждённой и расстроенной. Я хотела вернуть Алекса. Хотела ощутить прикосновения его губ к моим губам. Хотела, чтобы его руки оказались на моём теле. Хотела чувствовать его глубоко внутри себя. Хотела вдыхать его запах, прикасаться к нему, даже с завязанными глазами.

Я мучила себя, но никак не могла пересилить свою какую-то внутреннюю гордость и женское тщеславие и позвонить или написать первой.

А теперь представьте моё искренне удивление и трепет, когда спустя столько времени мне доставили на дом письмо.

Письмо было написано от руки и подписано на конверте от Алекса.

Дрожащими пальцами и затаив дыхание я вскрыла тонкий конверт, мельком взглянула на содержимое.

На этот раз не было никаких денег. Только письмо. Но оно оказалось для меня невозможно дорогим и важным.

Его письмо было написано от руки.

«Катерина!

На все твои размышления я позволил себе дать тебе эти месяцы. Я позволил тебе уехать из города, потому что знал, что тебе нужно время, чтобы обдумать мои слова и мои поступки. Но я вынужден напомнить тебе, любовь моя, что ТЫ МОЯ. Катя, ты только моя. А я весь твой.

Я уверен в тебе, малышка, что ты сделала верные выводы, и твоя ярость сошла на нет. Я уверен, что когда-нибудь ты простишь меня.

Не поверишь, но я с пользой провёл это время. Думал о тебе постоянно. И ты мне снишься Катя. Это какое-то сумасшедшее наваждение, но я вижу тебя каждую ночь.