Защитник

Аристид сглотнул. Персы были уверены в себе. Как и прежде, он слышал улюлюканье и вопли, которыми они подгоняли и подзадоривали друг друга. Кони выбивали пыль из сухой земли, и серое облако как будто летело за ними. Не сводя глаз с того, кого он отметил как командира, Аристид попросил благословения у Одиссея, надеясь, что его тень наблюдает за ним. Если бы собранные им лучники обладали хотя бы половиной того мастерства, которым обладал древний царь Итаки…

В последний момент, уже находясь в опасной близости, персидские всадники взяли влево и метнули короткие копья. Брошенные со страшной силой пики врезались в щиты. Одни отскакивали и пролетали над головой гоплитов, другие пробивали бронзу и даже деревянную основу под ней. Грохот, крики боли, хриплое дыхание, стук копыт – все смешалось в безумную какофонию.

– Лучники, встать! – проревел Аристид, перекрывая шум. – По моей указке! Цель! Пускай!

Он уже увидел начальника персидской конницы на вороном жеребце. В поднятой правой руке перс держал пику и, скользя взглядом по строю, выбирал цель. Броски наугад – удел молодых. Время как будто замедлилось, и Аристид почувствовал, что перс смотрит на него с расстояния не больше десяти шагов. Он мог поклясться, что увидел, как сузились глаза врага. Вот эта едва уловимая пауза и есть знак великого воина, печать мастера. Посреди безумия смертельной карусели Аристид и Масистий посмотрели друг на друга.

Но лучники по команде уже встали, натянули тетивы и выпустили стрелы, как будто сам Одиссей указал им цель. Аристид увидел, как на теле перса появились черные, похожие на шипы отметины. Одна стрела ударила в руку над локтем, заставив пошатнуться. Другая вонзилась в шею. Перс выпустил поводья и упал под громкий вой ужаса.

Лучники же стреляли снова и снова, восторженно скалясь оттого, что враг так близко. Их луки были туги, и сами они свежи и полны нервного напряжения. Снова и снова стрелы поражали всадников, и уже тридцать или более из них лежали недвижно на земле или спешно покидали поле боя. Сумятица еще не улеглась, но пики и стрелы уже не рвали воздух. В коротком бою погибло лишь трое афинян.

Аристид оглянулся. Его водоносы возвращались с полными мехами, согнувшись под их тяжестью. Этого должно было хватить на какое-то время.

– Вы, шестеро, со мной, – сказал он, выходя вперед.

Всадники уже готовились к новой атаке, но без недавней веселости и азарта, как будто греки обидели их, сыграв не по взаимно согласованным правилам. Ему хотелось посмеяться над сердитым выражением их лиц. Они пришли в Грецию и сожгли Афины. А теперь им вернули долг.

Аристид подошел к еще бьющему копытами огромному вороному коню. Из шеи торчало древко стрелы. Шансов выжить не оставалось. Хозяин жеребца был, несомненно, мертв, и его неподвижные глаза смотрели в небо. Аристид подумывал перерезать ему горло для уверенности, но рога протрубили отход. Прежде чем отдать приказ, отправляя людей назад, Аристид бросил взгляд на стоящих на склоне спартанцев в красных плащах.

Переживая восторг от своей маленькой победы, он почти забыл о собственных предупреждениях. Здесь была не битва, а обычная стычка, испытание воли. Конечно, павшие умирали так же тяжело, как в настоящем сражении. Он был рад, что не попал в их число.

– А теперь назад, ребята. Отличная работа. Лучники, вы великолепны.

Может быть, Фемистокл сказал бы что-то более трогательное, заставил их зардеться от гордости или пустить слезу. Но им и это было приятно. Карабкаясь наверх по рыхлой осыпи, подальше от равнины, они высоко держали голову.

Аристид остановился на полпути – передохнуть. Рядом так же тяжело дышали молодые воины, так что беспокоиться по этому поводу он не стал. Сверху было видно, что персидские всадники собрались вокруг главного лагеря, как сгусток крови в говяжьем хрящике. Своих убитых они уже забрали, что порадовало его. Мертвых нельзя ни оставлять там, где они пали, ни обирать. Враги – не звери, а цивилизованные люди. Но на его ненависти к ним это никак не сказывалось.

Он уже начал отворачиваться, как что-то заметил вдалеке. Персы снизу увидеть это не могли. Аристид заслонился ладонью от солнца, присмотрелся внимательнее, а когда понял, что там, сердце как будто упало.

Вереница повозок медленно ползла по равнине в их направлении. Был ли этот обоз вызван Павсанием, или продукты и воду направила в качестве подарка какая-то община? Аристид не знал. Но обоз почти наверняка шел к ним. У персов не было ни аванпостов, ни городов, которые могли бы им помочь, по крайней мере не в тот год. Разве что обоз шел из Фив. Вот это было бы едва ли не хуже всего. Тогда ему пришлось бы перерезать этот маршрут снабжения. Кто знает, может быть, голод принудит персов сдаться.