Защитник

– О боги, господин… – Майяри порывисто прижалась к горячей спине мужчины и крепко-крепко обняла его.

Господин Шидай смог уснуть только через полчаса. Майяри очень надеялась, что это действительно только сон, а не ступень к смерти. Нервы её были настолько взвинчены, что она подскакивала от любого звука, бдительно прислушиваясь, и вздрагивала каждый раз, когда лекарь шевелился. Всё тело было напряжено, а выдержка уже щетинилась оборванными струнами, гудящими от любого «дуновения». Поэтому когда со стороны лестницы донёсся приветственный голос домоправителя – Майяри предусмотрительно оставила все двери приоткрытыми, – девушка подхватила таз, в котором уже нужно было сменить воду, и выметнулась за порог с проворством разъярённой драконихи, на территорию которой посмела сунуться наглая соперница.

С хареном Майяри столкнулась в самом низу лестницы, и тот, увидев её обозлённое лицо, невольно отшатнулся.

– Неблагодарный недоносок! – чуть ли не плюясь слюной, прошептала девушка, наступая на несколько обескураженного мужчину. – Господину Шидаю плохо, а вы шляетесь на своей работе! У вас ничего дороже неё нет?! – и, не давая оборотню возможность ответить, продолжила: – Сердца у вас! И чувств никаких! Господин Шидай вас любит и заботится о вас, а вы его даже в такой момент поддержать не можете! А он ведь только о вас в бреду и говорит, только о вас и думает! Зовёт вас! У-у-у… – Майяри была так зла, что не удержалась и пнула харена в голень. Её благоразумия хватила только на то, чтобы пнуть здоровую ногу. – Живо к нему! – приказ был отдан звенящим шёпотом, всё же господин Шидай спал. – И только посмейте уйти! Я вас убью, а господину Шидаю все воспоминания о вас, неблагодарном, сотру!

Она круто развернулась, обогнула застывшего оборотня и, разбрызгивая воду в разные стороны, направилась в сторону кухни. Уже почти нырнув в коридор, девушка остановилась и отдала ещё один приказ:

– И назовите уже его так же, как раньше называли! Он из-за этого даже плакал!

И, негодующе сверкнув глазами, удалилась.

– Охо-хо-хонюшки, – застывший в тени господин Ываший проводил девушку поражённым взглядом. – Как госпожа расстроилась-то…

Поражённый взбучкой Ранхаш едва смог отвести взгляд от коридора, в котором скрылась злая девушка, и, тряхнув головой, всё же направился наверх.

Шидай спал. Спал, свернувшись калачиком и подложив под щёку уголок одеяла. Выглядел он ещё более измождённым, чем когда Ранхаш уходил. Морщины стали ещё глубже, волосы будто бы потускнели, а грудь поднималась тяжело и прерывисто. Беспокойство, всё это время снедающее Ранхаша, только усилилось. Но он вроде бы успел, хотя думал, что с ума сойдёт в ожидании, пока приготовят противоядие.

– Шидай, – тихо позвал Ранхаш, опускаясь на постель. – Проснись, я принёс противоядие.

Лекарь поморщился, но глаза не открыл.

– Шидай, – харен осторожно потряс его за плечо, но мужчина лишь сильнее подтянул колени к груди. – Шидай.

И назовите уже его так же, как раньше называли!

Ранхаш замер. В душе шевельнулся застарелый страх. Все причины бояться уже давно исчезли: он же больше не беспомощный ребёнок. Но всё же внутри словно стоял какой-то барьер. Нахлынули воспоминания… хорошие воспоминания… От них потеплело в груди, а губы дрогнули в едва уловимой улыбке. Они были так счастливы тогда.

Но счастье это было запретно.

В детстве Ранхаш был убеждён в этом, и это убеждение перекочевало с ним во взрослую жизнь. Возможно, именно это и позволяло старому страху продолжать жить.

Но он уже не ребёнок.

Задумчиво осмотрев спящего Шидая, Ранхаш опустил ресницы, прислушиваясь к далёким воспоминаниям детства. Очень счастливого детства. Проникнувшись теми старыми, далёкими, но такими правильными эмоциями и мыслями, он склонился над лекарем и тихо-тихо позвал:

– Папа.

Шидай вздрогнул и обеспокоенно завозился.

– Отец, просыпайся, – почему-то стало радостно.

Лекарь наконец распахнул веки и воззрился на харена с удивлением и испугом.

– Я противоядие принёс.

Раздался плеск, и Ранхаш резко повернул голову. У двери с тазом в руках стояла обомлевшая Майяри. Столкнувшись взглядом с хареном, девушка вздрогнула, метнулась к постели и, поставив таз на столик, опять бросилась к двери. У порога она задержалась всего на мгновение, чтобы затереть собственной юбкой мокрое пятно, и стрелой вылетела в гостиную. Уже там она, прижавшись спиной к стене, сползла на пол и прижала ладони к груди, где быстро-быстро стучало сердце.

До неё продолжали доноситься голоса.

– Выпей. Ну же, пей.

– Повтори…

– Пей.

– Нет, повтори!

Харен отозвался почти после десятисекундного молчания:

– Ты всегда удивлялся, в какого я такой. Так в тебя же. Пей… отец.

Майяри крепко-крепко зажмурилась и замолотила кулаками по своей голове. Дура! Какая же она всё-таки дура!