Защитник

Но Майяри отчего-то всё равно не удалось усомниться в его словах. Ведь господин Ранхаш действительно заботился о ней. Почему-то вспомнился день казни банды Линялого на постоялом дворе, когда харен велел отойти ей от окна. Он не позволил ей смотреть на казнь. А ещё он заботился о приличиях, и это порой даже забавляло. Харен действительно очень добр к ней, хоть это порой было и незаметно.

– Но он очень категоричен в отношении моего брата. Я могу его понять, но это мой брат. Я… Господин Шидай, когда его убили, это стало самым большим кошмаром в моей жизни. Если это повторится снова…

– Ну… Ранхаша мы как-нибудь убедим.

– Мы? – Майяри удивлённо уставилась на него.

– Мы, – подтвердил господин Шидай. – Я и ты. Видишь ли, Ранхашу сложно понять нас, он ещё не сталкивался с безвозвратными потерями тех, кто ему дорог. А мы сталкивались. И ты знаешь, если вдруг сам Ранхаш сойдёт с ума и начнёт убивать всех, я предпочту принять его сторону, но не убить. Потерять его страшнее, чем потерять всех остальных. Так что если твоему брату ещё можно помочь, то постараемся сделать это.

– А если нет? – в душе завязался узел отчаяния.

– Мы постараемся что-нибудь придумать. Но для этого мне нужно знать, что же с ним произошло.

Беседа прервалась из-за подавальщицы, и девушка с лекарем в молчании подождали, пока та расставит тарелки, бутылки и стаканы. В нос тут же навязчиво полез запах грибной похлёбки, и Майяри неожиданно сглотнула набежавшую слюну. В желудке засосало, и она неуверенно уставилась на ложку. Тем временем господин Шидай налил в её стакан густое тёмно-тёмно-красное вино с сильным ягодным ароматом, а себе плеснул что-то прозрачно-жёлтое и крепко пахнущее. Майяри недовольно шевельнула ноздрями.

– С Ранхашем-то особо не попьёшь, – прикрыв глаза, лекарь с блаженным видом вдохнул запах своего напитка. – Сам пить не может и мне не разрешает.

– Вы недавно напились, – неодобрительно напомнила девушка. Сама она пьяного господина Шидая не видела, но раз это не нравится господину Ранхашу, значит, причина есть.

– Это была дружеская встреча, – мужчина сделал глоток и шумно выдохнул. – Эх, хороша! Ты ешь-ешь. Последний раз нормально, наверное, вчера ела.

Майяри всё же взяла ложку и, осторожно зачерпнув похлёбку, поднесла её ко рту. Вкус оказался таким же отменным, как и запах. Наваристый мясной бульон, солёный и с крепким грибным вкусом. Желудок одобрительно заурчал, и девушка заработала ложкой чуть быстрее. В конце концов, думать о побеге лучше на сытый желудок.

Думать определённо стало проще, но мысли потекли уже в противоположное от побега направление. Майяри с сомнением посмотрела на лекаря, который с энтузиазмом доедал похлёбку, и задумчиво пошуровала ложкой, вылавливая кусочки грибов.

– Моего брата казнили, – всё же сказала она.

– Вот как? – Шидай спокойно взглянул на неё и придвинул к себе кашу. – Но выглядел он очень живым.

Спокойная реакция лекаря расположила Майяри к большей откровенности, и она продолжила:

– У хаги очень жестокие традиции в отношении тех, кто встал на путь тёмного. Они не ждут, когда он поддастся жажде силы, и сразу убивают. Зачем ждать, когда он станет безумным и будет готов на всё ради камней? Проблему нужно истреблять на корню.

– Знакомое выражение… – задумчиво протянул господин Шидай.

Майяри тоже вспомнила о харене.

– Так твой брат поглотил камень?

– Да, но он не хотел этого. Камень сам упал на него, сорвался с ветки, когда мы гуляли под деревьями, – брови лекаря непонимающе изогнулись. – Он совсем этого не хотел. Но ему никто не поверил, да и в целом было неважно, сам ли он его коснулся или нет. Он встал на путь тёмного. Его убили в тот же день, – ложка неприятно шкрябнула по дну тарелки. – Забили палками в назидание остальным, переломали ему все кости, а после выбросили за ворота на съедение хищникам. Я видела всё это, – голос Майяри упал до шёпота. – Мне было десять, когда брата не стало, а кроме него у меня больше никого не было.

– А сколько ему было? – напряжённо уточнил господин Шидай.

– Четырнадцать.

Мужчина помрачнел.

– Как видите, хаги – одна из самых отвратительных рас. Они не дают своим потомкам права на ошибку. Если они узнают, что я встала на путь тёмного, то такая же казнь будет ожидать и меня.

– Ну не надо всех под одну гребёнку… – осудил девушку оборотень. – Далеко не все хаги такие. Я, если честно, впервые слышу о таком обычае, а прожил я немало. Вспомни того же Харийда. Он из равнинных хаги, и у них принято поддерживать оступившихся, чтобы они не поддались зову крови. Конечно, бывает, что их усилия оказываются напрасными, и тогда ради безопасности остальных приходится убивать обезумевшего сородича, но это не показательные казни, а суровая необходимость. То, о чём рассказала ты… – Шидай осёкся. – Я не могу представить себе, как можно так поступать с детьми.

– Мы не были детьми, – отозвалась Майяри. – Точнее, я была ребёнком, а Ёрдела никогда таковым не считали.

– Ёрдел? Интересное имя…