Защитник 80-го уровня

Руководствуясь доводом «больше никогда!», творцы Конвенции из 12 европейских стран в то же время осознавали сложности создания наднациональной юрисдикции, ее столкновения с вековыми традициями государственного суверенитета. В первоначальной своей редакции Конвенция образовывала два органа – не только Суд, но и своего рода фильтр – Европейскую комиссию по правам человека, которая первой принимает жалобы неправительственных организаций и отдельных лиц на нарушение их прав государствами – членами Совета Европы и решает, следует ли их передать на рассмотрение Суда. На первых порах активность Суда была крайне низкой. Так, первое дело по индивидуальной жалобе он рассмотрел только в 1968 г.

Идея транснационального правосудия в области основных прав и свобод человека усваивалась в западноевропейском пространстве длительное время. Первоначально против предоставления индивиду права на подачу жалобы в комиссию и против обязательной юрисдикции Суда возражало большинство государств. В 1953 г. Конвенцию ратифицировали всего восемь стран, только в 1975 г. ее участниками стали все члены Совета Европы. Осознание того, что защита и развитие прав человека являются действенным средством достижения единства между европейскими странами, возросший авторитет Суда обусловило принятие в 1994 г. Протокола № 11 к Конвенции, который повысил уровень наднациональной защиты прав человека, упразднив Европейскую комиссию и открыв индивиду, неправительственным организациям и группам лиц прямой доступ со своими жалобами в Суд, а государства-участники обязались не препятствовать эффективному осуществлению этого права.

Чем объясняется факт удовлетворения Судом большинства жалоб, признанных им приемлемыми, от граждан всех без исключения европейских государств – с учетом, правда, того, что более 90 % обращений отбраковываются как не подлежащие рассмотрению? Ведь права и свободы, изложенные в Конвенции, закреплены в национальном законодательстве каждой страны – члена Совета Европы. Механизм защиты, установленный Конвенцией, имеет дополнительный характер по отношению к национальным системам гарантий прав человека и запускается только путем искового производства после исчерпания внутренних средств правовой защиты. Никуда не делись в Конвенции и публичные интересы, ограждаемые национальными законами: государственная безопасность, территориальная целостность, общественное спокойствие, здоровье и нравственность, борьба с беспорядками и преступностью. В своих постановлениях Суд ориентирует национальную юстицию на поиск справедливого баланса между защитой прав человека и требованиями обеспечить общие интересы. Практика Суда показывает, что этот баланс нередко нарушается. Причина тому – сформированные за длительное время этатистские традиции, в свете которых даже при демократическом режиме права человека и публичные интересы в лучшем случае считаются равновеликими ценностями.

Но естественно-правовая доктрина, положенная в основу Конвенции, утверждает иное. Права и свободы человека – это принцип, а публичные интересы – его ограничение. Поэтому приоритет этих интересов ad hoc должен базироваться на двух критериях: не только предусматриваться законом, но и быть необходимым в демократическом обществе. Такую необходимость Суд толкует как настоятельную потребность во вмешательстве государства, для того чтобы предотвратить злоупотребление индивидом своими правами. Именно об это постоянно спотыкаются национальные власти. Достоинство постановлений Суда, признающих выдвинутые государством условия или наложенные санкции недопустимыми либо явно непропорциональными, состоит в разработке конкретных ориентиров для национального правоприменения.

В качестве примера можно привести практику Суда по жалобам на нарушение ст. 10 Конвенции о праве на выражение своего мнения. В постановлении по делу «Лингенс против Австрии» Суд указал на необходимость разграничивать утверждения о фактах и оценочные суждения – последние не подлежат проверке на истинность, посему нельзя требовать доказательства их соответствия действительности. В последующих своих постановлениях Суд разъяснял, что при рассмотрении дел данной категории в отношении прессы национальным судам следует учитывать следующие обстоятельства:

✓ наличие или отсутствие общественного интереса – освещение вопроса, важного для демократического общества;

✓ статус диффамируемого лица: публичным фигурам (политическим деятелям, звездам спорта и шоу-бизнеса, известным журналистам) предоставляется меньшая защита от критики в СМИ, чем рядовым гражданам;

✓ срочность освещения вопроса: новости – скоропортящийся товар;

✓ добросовестность журналиста: он должен был предпринять попытки проверить надежность информации;

✓ выступление в СМИ – ответ на выдвинутые в ходе политической дискуссии обвинения;

✓ недопустимость предъявлять к точности высказываний политиков, общественных деятелей и журналистов о правонарушениях те же требования, что и к актам правоохранительных органов и судов.