Защитник 80-го уровня

Высказываю свое мнение: угрозу расстрельного приговора рассматриваю как реальную. Десятикратное увеличение размера взяток, с одной стороны, ее повышает, с другой стороны, при признании вины появляется смягчающее обстоятельство, которое суд обычно учитывает. С Баженовым не знаком, но за сволочь его в прокуратуре вроде не считали. В общем, вам, Владимир Андреевич, не позавидуешь. Не буду брать на себя ответственность, но склоняюсь к тому, что обещание выполнит. Вы оба фронтовики – совесть не даст обмануть собрата по оружию.

Вечером звоню на квартиру Фомичева. Поднимает трубку жена – тоже известный адвокат: Володя не может подойти – сердечный приступ, вызвала скорую помощь. Доносится мужской голос: «Скажи, что 13 лет».

Выяснилось: Исмаилов вернулся к прежним показаниям; Баженов просил дать 15 лет; суд назначил 13; Фомичев заработал инфаркт и слег в больницу.

У английских адвокатов есть афоризм: «Защищая, адвокат, помни: повесят не тебя». Не следует обвинять британских коллег в бессердечии и цинизме – афоризмы, как правило, односторонни и гротескны. Мысль ясна: адвокат – не подельник, он профессиональный защитник и должен подавлять эмоции, действовать с холодной головой. Но как не переживать, когда от твоего совета зависят судьба человека, его свобода и даже жизнь. Сердце рвется. Хорошо все же, что в России отменена смертная казнь.

Драма «узбекского дела»: убежденность не заменит доказанности

Четырехлетнее погружение в «узбекское дело» вынуждает меня дать оценку его метаморфозам – эффектному началу, бравурному развертыванию и бесславному концу с обличениями вчерашних героев-следователей в нарушениях социалистической законности.

Вообще-то полярных суждений на сей счет хватает. Гдлян, Иванов и их сторонники объясняют свертывание дела тем, что следственная группа вышла на взяточников в Москве. И тому есть подтверждения; действительно, в январе 1989 г. был арестован заведующий сектором Отдела оргработы ЦК КПСС Смирнов, дело в отношении которого затем поспешно прекратили с неубедительной формулировкой: взятки были признаны «ценными подарками», а также получены данные о деньгах и ценностях, переданных высокопоставленным сотрудникам двух союзных министерств. Гдляну и Иванову ставили в вину то, что они ударились в популизм, нагнетали страсти вокруг дела, постоянно апеллируя к общественному мнению. Генеральный прокурор СССР А.Я. Сухарев, с которым Гдлян вступил в конфронтацию на Съезде народных депутатов СССР, обвинил руководителей следственной группы в незаконных методах расследования. При этом опирался на заключение комиссии, созданной Президиумом Верховного Совета СССР, куда входили известные юристы и руководители правоохранительных ведомств. Но другая комиссия, сформированная самим Съездом, пришла к более мягким и компромиссным выводам: признали, что следственная группа проделала в Узбекистане большую работу по разоблачению коррупции, но зафиксировала и «определенные нарушения законности». В конечном итоге сессия Верховного Совета отказала Прокуратуре СССР в снятии неприкосновенности с Гдляна и Иванова (они к этому времени уже стали депутатами), осудила действия самой Прокуратуры и дала согласие на увольнение оппозиционных следователей, поскольку те последние месяцы отказывались подчиняться руководству Прокуратуры и на службу не выходили.

Постараюсь подойти к проблеме чисто юридически, опираясь на достоверно установленные факты и отбрасывая то, что не просто не подтверждается, но и противоречит правде.

Коррупционные «узбекские дела» существенно отличались по доказательственной части от расследованных ранее. Изобличение взяточничества – задача трудная. Для этого необходимо, как минимум, чтобы заговорил взяткодатель. Но на голых показаниях взяткодателя дела данной категории, как правило, не заводились. Взяточников обычно брали с поличным, при самом получении денег. События разворачивались сходным образом: взяткодатель, у которого должностное лицо требовало деньги, обращался в правоохранительные органы. Купюры переписывались или окрашивались, и в момент передачи в помещение входили оперативные работники. Так, в частности, начинались «дело Океанов», «московское торговое», когда заместитель министра рыбного хозяйства В. Рытов, директор Елисеевского магазина Ю. Соколов с поличным задерживались в своих кабинетах. С задержаний при передаче взяток начинались и обе части «узбекского дела» – как «номенклатурное», так и «хлопковое». Реже встречались случаи разоблачения взяточника post factum, но непременно при описании переданной ему взяткодателем конкретной ценной вещи, поддающейся идентификации. И только затем, при расследовании дела, пойманный за руку взяточник при изъятии у него крупных денежных сумм и ценностей начинал в целях смягчения ответственности их расшифровывать и сознавался в другом криминале.