Защитница веры

– Затем, что мы спрячем тебя в сундуке. Я… – обведя взглядом комнату, я поняла, что это – наилучший выход, – изображу, что в ярости раскидала тут все вещи, побила посуду, ведь сюда обязательно кто-то заглянет после моего ухода. Посидишь в сундуке немного, а потом вылезешь.

На лице стражника появилось понимание и готовность следовать плану. Сдернув с кровати одеяло, он принялся вытаскивать из сундука свои нехитрые пожитки и, равномерно распределив их по всей поверхности, накрыл снова одеялом. Я одобрительно кивнула – а парень-то не прост! Я даже не подумала, что вытащенные из сундука вещи могут привлечь ненужное внимание, а так застеленная шерстяным одеялом кровать оставалась вне всяких подозрений.

Сундук оказался впритык, в моей душе снова зашевелились угрызения совести. Ворвалась в комнату, запихнула в сундук, сейчас еще бардак тут устрою… Вроде накосячила я, а страдает другой, ни в чем не повинный человек.

– Слушай, Альвин… – Он вскинул на меня взгляд, елозя в попытках устроиться в сундуке поудобнее. Глаза были серыми, серьезными и очень красивыми. – Прости меня, ладно? Я тебе потом со служанкой пришлю что-нибудь за вот это все.

– Не надо, ваше… – Я закрыла крышку сундука. Сказала, что пришлю, значит – пришлю! Будет он тут еще своей принцессе «ненадкать». Хорошо, что на сундуке не предусматривался замок, иначе мы бы никак не выкрутились, наверное…

Я вздохнула, посмотрела по сторонам и принялась разрушать. Предметов, которые для этого подходили, было не так уж и много, что, в общем-то, и к лучшему. Пнула стул, скрепя сердце запустила глиняную чернильницу в стену, оставив уродское темное пятно и черепки на полу, сбросила со стола простенькую медную посуду, что знатно прогремела по каменной кладке. Ну, вроде достаточно.

Засов скрипнул, я открыла дверь и, стараясь держать максимально хладнокровный вид, вышла в коридор. В меня тут же стрельнула любопытная пара глаз – оказывается, практически рядом с комнатой Альвина стоял стражник, на выходе из коридора, из которого я выбежала, прежде чем запереться тут. Ладно, мой новый знакомый вроде бы не был глупцом, так что явно не станет вылезать из сундука до смены караула.

Подойдя к стражнику, я пристально посмотрела на него и осведомилась, кому принадлежит комната, из которой я вышла.

Стражник, глупо похлопав глазами, отрапортовал, что Альвину из Суррея. Я, кивнув, словно мне это о чем-то сказало, сообщила, что изволила гневаться и несколько попортила убранство комнаты. И чтобы Альвин из Суррея не держал зла на принцессу, она, дескать, ему со служанкой пришлет монетку за погром. Стражник снова кивнул, и я медленно и величественно двинулась по коридору, старательно прислушиваясь к происходящему за спиной.

Стражник, конечно, стоило мне отойти на пару шагов, покинул пост, заглянул в комнату и… никого там не найдя, вернулся на место. Я спиной чувствовала, как он пытается понять, как проглядел выход помощника капитана, и довольная своей маленькой хитростью, да еще и успокоившись после произошедшего в зале, решила, что сейчас самое время наведаться в башню к чародею. Он там что-то про меч говорил интересное. Да и вообще магистр Фарраль был для меня практически неисчерпаемым источником информации, так что я точно найду, что еще у него узнать. Оставалось только выяснить, где же башня чародея, и вообще понять – куда меня занесло.

Через полчаса блужданий по замку я начала чувствовать тоску и безысходность – спрашивать дорогу было бы странно, а я сама попросту не знала, как дойти туда, куда нужно. В итоге, осознав тщетность попыток, я спустилась на первый этаж и пошла в правую сторону, где по моему разумению находился выход на задний двор. За время моей «прогулки» я создала нездоровый ажиотаж среди слуг замка. Возможно, слухи о бесцельно бродящей по замку принцессе породили мысли, что она ищет, на кого бы излить свой королевский гнев, и потому все вокруг были максимально при делах. Шторы выбивались, двери натирались воском, слюдяные оконца протирались до скрипа. Я шла и важно кивала, чувствуя одновременно и удовольствие, и тоску. Все эти люди работали и разговаривали, шутили, смеялись, что-то обсуждали. Стоило мне приблизиться, как разговоры замолкали, а головы – склонялись. Невероятно важная и бесконечно чужая и одинокая. Вот какая она – участь принцессы. Интересно, у настоящей Эвелин были друзья? Может быть, дети герцогов или даже дети правителей из других королевств? Единственным, кто мог бы мне рассказать об этом, был тот, кого я сейчас хотела видеть едва ли не меньше своего «жениха».