Защитница веры

Опустошив тарелку, я приговорила кружку своего «чая», заев его засахаренными яблоками, и бросила короткий взгляд на сидящего рядом монарха. Тот, в свою очередь, меня старательно игнорировал, ведя бурную беседу с подсевшим к нему герцогом Вимоном об урожае винограда и вине, которое, как я поняла, производило Гаэтское герцогство в большом количестве. Чуть послушав их, я заскучала – ценительницей вин я не была и никогда не умела отличать все эти «земляные нотки с легким флером цветущей сливы», потому переключила внимание на гостей.

В общем и целом аристократы сегодня являли собой достаточно скучное зрелище: насытившиеся, утомленные вчерашним банкетом, они переговаривались между собой, сидя за столом, или сбивались в небольшие группы на балконах и возле них. Снаружи кто-то курил – я отчетливо ощущала аромат табака. Меня вообще удивляло, насколько тут был распространен ритуал курения. Король, Марьям, некоторые молодые аристократы… и, судя по всему, Элиас тоже увлекался трубочным зельем. Его легко узнаваемую среди гостей фигуру я приметила в дальней части зала, где он, прислонившись к стене плечом, с непроницаемым выражением лица выслушивал что-то от своего отца, крутя в руках трубку. Поймав мой взгляд, граф лишь на мгновение опустил веки, показывая, что заметил его, но с места не сдвинулся, продолжая внимать Эверарду.

Вздохнув, я налила себе еще травяного напитка и принялась обдумывать полученную от отца информацию, пусть она была и не полной. Получается, что изначальный план убийцы, пока не будем твердо считать, что это был герцог Оташский, был в том, чтобы в итоге подставить под удар Виалу. Ритуальное жертвоприношение под покровом ночи, под носом у защитницы веры – звучит весьма внушительно, и это явно должно было спровоцировать какую-то мою реакцию. С одной стороны – наказать ее означает эскалировать конфликт с Ариманом, с другой – не вынесешь ей приговор, и собственный народ не поймет. Зачем это, допустим, тому же герцогу Эверарду?

Закусив губу, я оперлась на спинку стула, пытаясь взвесить все «за» и «против». За этими раздумьями я пропустила момент, когда король встал, и почти вскочила, чтобы не нарушить правил этикета. Рудольф, очевидно, пока не собирался продолжать нашу беседу, плотно увлеченный диалогом с Вимоном, и я была предоставлена сама себе. Выйдя из-за стола, я нашла взглядом Элиаса, что теперь уже скучал в одиночестве – куда делся герцог Оташский, я не заметила, а Фалько даже не было на обеде.

Отпечаток пощечины на графской щечке замаскировать не удалось? Какая жалость!

Мысль об оставленном мелкому засранцу подарке согрела мне сердце, и я решительно направилась к младшему графу Оташскому. Обрастать неоплаченными долгами я не собиралась, тем более с такими людьми, как эта семейка, следовало держать ухо востро – обернуться не успеешь, как будешь должна по самое горлышко.

– Ваше высочество. – Граф отлепился от стены и согнулся в поклоне, странно неловком и чуть дерганом, а меня вдруг пронзило ощущение чужой боли, сильной и давящей.

Его что, били?

Что-то в моем лице, видимо, меня выдало. Граф недовольно дернул щекой, чуть прищурился, словно бы сдерживая какое-то высказывание, отчего у меня резко пропало желание задавать вопросы – очевидно, что моя жалость и расспросы ему совершенно не нужны, ну, а раз так – стоит перейти к делу.

– Ваше выступление в кабинете короля было весьма смелым, – осторожно начала я, но младший сын герцога Оташского молчал, ожидая продолжения. – Но я не думаю, что оно было продиктовано жаждой справедливости.

– Допускаете, что я далек от таких тонких материй? – Элиас сохранял убийственное спокойствие, чем невольно вызвал уважение – всегда любила людей, которые умеют держать лицо.

– Допускаю, что одной жажды справедливости мало, чтобы пойти против планов своего отца и герцога, – мило улыбнулась в ответ я, все же с некоторым затаенным интересом рассматривая стоящего напротив меня человека.

– Вы проницательны, ваше высочество. Осмелюсь предположить, что вы пришли за тем, чтобы предложить мне награду? – Очевидно, граф решил, что можно не рассусоливать наш разговор на еще десяток вежливых и осторожных фраз. Я молча кивнула, но Элиас, ухмыльнувшись, отрицательно покачал головой. – Мне доставило большое удовольствие ваше вечернее выступление на конюшне. Кроме того, сейчас у вас нет ничего, что вы могли бы мне дать.

Вот как, значит.

– И что же это?

Граф пожал плечами и хищно усмехнулся:

– Вам не стоит думать об этом сейчас, ваше высочество. Поверьте, если вы сможете когда-нибудь дать мне это, то вам оно будет не в тягость. Разрешите идти? – окончил он совсем по-военному, и я в замешательстве кивнула. Мысли о предполагаемой награде скакали в моей голове, и вдруг все стало кристально ясно. Я, нервно прикусив щеку изнутри, посмотрела в спину чуть прихрамывающему графу. Если моя догадка оказалась верна, то награда для Элиаса могла действительно быть мне не только не в тягость, но даже принести определенную пользу и удовольствие.