Защитница веры

– По крайней мере, в вашем случае, Эвелин, ведь марш-броски вам делать не придется, а защита у него на порядок выше, – закончил мастер меча, и я согласно кивнула. В моем случае вообще было трудно предугадать, в какое дерьмо я вляпаюсь. Конному бою я не обучена, но езжу объективно неплохо. Мне не пристало идти пешком по статусу, да и на коне большая вероятность в случае чего просто суметь уйти от навязанного боя или хотя бы выдержать пару ударов, пока мне не придут на помощь. С другой стороны, если я окажусь без коня – мне бежать-то будет особо некуда, останется уповать на защиту доспеха, который куда как сложнее проковырять, чем обычный, предназначенный для пехотинца, и на вбитые моим наставником навыки боя. И молиться моему божеству, чтобы она не проморгала попытку убийства своей защитницы веры.

Я заметила, что отношусь к своей возможной смерти как к вероятному и неизбежному злу. Она меня страшила, и я, конечно, хотела избежать ее всеми силами, но тот факт, что она была куда более возможна в этом псевдосредневековом мире, чем в оставленном мною двадцать первом веке, для меня не был откровением. Наверное, я бы здорово упростила всем жизнь, скромно дождавшись Аримана и померев в положенный час, но облегчать кому-то жизнь – не то, чем я привыкла заниматься даже в своем родном мире, так к чему нарушать традиции?

Кираса оказалась на диво легкой. Я даже как-то неверяще ощупала ее и подозрительно покосилась на расплывающегося в улыбке бронника.

– В чем секрет? – Я не собиралась мучиться любопытством, предпочитая в лоб узнавать все особенности снаряжения, от которого будет зависеть моя жизнь.

– Я получил возможность поработать с металлом Серебряного народа. Ваш отец дал мне целый слиток, и я разбавил им нашу сталь. Не шедевр эпохи Божественной войны, но все же кираса вышла на порядок легче и прочнее, чем будь она просто из стали.

Так, значит, у моих дальних родственников помимо непомерного эго, зачатков расизма и какой-то особой магии есть еще и какие-то чудесные сплавы? Надеюсь, что хотя бы уши у них не острые, а то это совсем уже перебор будет…

Следующие полчаса были посвящены подгонке наплечников, которые Гойшек аккуратно подвыгнул прямо тут с помощью местной формы, благо довести нужно было совсем немного, и пробиванию новых дырок в ремешках – мои плечи оказались не так объемны, как мастер предполагал. Наплечники на бицепсы сели без проблем, а латные перчатки повергли меня в детский восторг – я минуты три, не меньше, шевелила пальцами, облаченными в пластинки металла, завороженная их плавным шелестом.

Мне снова предложили пройтись в этом всем, и я принялась ходить по оружейной, размахивать руками, прыгать на месте и совершать прочие телодвижения, привыкая к весу моей одежки на ближайшие пару недель. В это время за моей спиной велись оживленные дебаты о том, как на мою голову надеть шлем и куда деть косу. Судя по всему, варианты с обстриганием не рассматривал никто, да и мне самой было бы просто жалко избавляться от такого богатства. В конце концов, когда я подошла к пришедшим к единому мнению Харакашу, Мире и Гойшеку, мне расстегнули горжет, заправили косу под кирасу, чуть выправив на затылке, и снова застегнули горжет уже поверх нее, я покрутила головой и признала этот способ весьма удобным, а тоскливую мысль о том, что волосы пропахнут потом, отодвинула на край сознания – удобство важнее красоты. Потом на мою голову надели мягкую и плотную шапочку, название которой упорно ассоциировалось у меня с ботвой, но его я вспомнить тоже не смогла, а сверху – шлем. Я успела разглядеть его только мельком, Мира вытащила его из сумки, убрала ткань, в которую он был завернут, и я успела лишь понять, что он сделан из того же сплава, что и моя кираса, а торчащие по кругу головы зубцы, выполнявшие, видимо, роль короны, резко напоминали мне о полной острейших зубов пасти Светозарной.

Шлем закрывал мне щеки, немного спускался на переносицу, но имел широкие прорези для глаз, оставлял открытыми нос и губы.

– Подобный носил Коррин, но он был воином, привыкшим к доспехам, потому для вас мы сделали чуть более легкую версию с большим обзором. – Гойшек любовался мной, как картиной, а я ощупывала руками в перчатках шлем.

– Дайте зеркало, что ли, – все-таки не выдержала я, и мои «модельеры», порыскав по оружейной, нашли серебряный поднос, вполне подходящий как какая-никакая замена. Взяв его в руки, я попыталась рассмотреть себя.

Шлем делал мое лицо похожим на морду диковинного зверя. Плавные, обтекаемые линии, идущие от глаз, словно бы удлиняли их, декоративные полоски серебра, покрытые насечками, напоминали перья, что складывались внезапно в два загнутых кверху острых рога, вокруг которых венцом шли вызолоченные «клыки».

Я помотала головой – шлем сидел как влитой, не съезжал и вообще – не двигался.