Зашифрованные маршруты

У всех троих от голода давно кружилась голова. В одном месте Тимка увидел длинную траву, растущую дудками. Это был горный лук. Наевшись его, ребята почувствовали себя лучше. И шагать стали быстрее. Но уже через час голод стал просто нестерпимым. Вечером Тимка, для виду порывшись в своем кармане, вытащил оттуда - Петька удивился - кусочек лепешки, который давала ему Таня еще в день бегства Шурки Подметкина. Тимка разделил его на три равные части и проследил, чтобы Таня и Петька их съели.

…Проснулась Таня от вкусного знакомого запаха. Она повернулась лицом к костру и увидела, как Тимка тонкой палочкой перемешивает в котелке какое-то варево.

- Вот корешков маленько нашел. Есть можно.

Тимкин суп показался ребятам вкусным дорогим кушаньем.

- Приятно как пахнет, - сказала Таня, - как борщ, который мы из крапивы варили в Краснокардонске. Помнишь, Петька?

Петька отхлебнул несколько ложек и признал, что Тимкин суп из корешков, пожалуй, вкуснее.

С охотой в этот день опять ничего не вышло. И зверь, и птица, как будто зная назначение арбалета в Тимкиных руках, вообще перестали попадаться на глаза.

Много дней вел Петька свой голодный отряд. Тимкины супы из корешков и травы сил не прибавляли. Через час после такого супа снова мучительно хотелось есть. Однажды вечером у Тани вдруг заболел живот. От резкой боли она вздрагивала.

- Что с тобой, Таня? Ты съела, наверное, что-нибудь вредное?

- Ничего, Петька, вредного не ела.

Тимка зачем-то спросил, тошнит ее или нет, а потом набрал полкотелка холодной воды:

- Выпей всю, тут же полегчает. От голодухи такое получается.

Таня, мелко постукивая зубами о край котелка, стала пить. Петька смотрел на Тимку Булахова, как на кудесника. Через несколько минут Таня встала на ноги и засмеялась.

- Совсем не больно, теперь можно шагать.

Постепенно ребята дошли до истока ручейка. Маленькой струйкой он бил из-под белых отшлифованных камушков. Скалистый коридор вдруг так сузился, что ребята едва протиснулись между стоящих почти вплотную друг к другу скал. Первым проскочил Петька. То, что он увидел, поразило его. Перед ребятами лежала холмистая долина, залитая солнцем. Она была красная от цветов. Жужжали дикие пчелы, перелетая в тишине с цветка на цветок. На деревьях, растущих невдалеке, на холмике нежно пели синебокие пичуги.

Оставив ослабевшую Таню в тени деревьев, мальчики подошли к каменистой куче и стали внимательно рассматривать землю. Тимка взял зачем-то в рот несколько камешков, почмокал и выплюнул в кусты. Потом намочил слюной палец и поднял его кверху. Таня знала, что так определяют направление ветра. Подумав, Тимка стал присаживаться на корточки и смотреть то на край каменистого холмика, то на небо; И делал руками движения, как будто он целится. Петька тоже осматривал землю и тоже садился на корточки. Отмерив шесть шагов, Петька присел между огромными четырехугольными камнями так, что его совсем не стало видно, и в щель просунул арбалет. Тимка вытащил из кармана крохотный узелок с солью и, взяв щепотку, посыпал на щебень и том месте, куда был направлен арбалет.

Когда перестала кружиться голова, Таня поднялась На ноги и подошла к ребятам.

- Что собираетесь делать?

- Закрадку. Зверя вечером будем караулить. Косуля ходит, вишь, следы от копыт. Они тут соль языком лижут.

- Тимка, без ружья опасно, ты сам же говорил, что стоптать копытами могут.

- За такими каменьями не стопчут.

Целый час ребята носили коряжины и делали крышу над камнями. Тимка то и дело спускался с холмика и придирчиво осматривал закрадку: не слишком ли она видна снизу.

Закончив работу, сели отдохнуть, и тут Тимка заметил, что лицо у Тани стало совсем белое, а под глазами словно кто-то намазал чернилами синие пятна.

- Тимка, - сказала она, - может, эти красные цветы можно варить и есть? Ты вспомни, Тимка.

- Сейчас ничего нельзя варить, дым от костра поползет, запах будет, зверь учует и не придет. Потерпи маненько, только стемнеет, в закрадку сядем. Зверя добудем, костер разложим, - Тимка сглотнул слюну, - жареным мясом запахнет. Все вороны сюда слетятся, росомаха припрется, и наш Хорек прискочит, как на приманку. - Тимка опять глотнул слюну. - До темноты потерпим, а там пировать начнем.

- А вдруг зверь не придет?

- Придет, Таня, я на закрадках фартовый. Торбеев завсегда брал меня на солонцы для фарта.

- А ты стрелял по зверю?

- По белкам и зайцам стрелял много, а по зверю только один раз, когда дед меня одного на солонце оставлял, а сам геологов, которые заплутали, к Байкалу выводил.

- И ты попал?

- В упор стрелять, кто не попадет!

Ребята тихо залезли в закрадку. В наступившей темноте все смолкло. Неожиданно из-за макушек деревьев выплыла луна. Стало светло как днем. Петька даже видел на холмике комочек соли, которую бросил Тимка. Тишина. Только сердце стучит, и кажется, что стук раздаётся по сонной долине и отражается от заснувших скал.

Вдруг раздался такой крик, что Петька вздрогнул.

- Ре-ее-е-рек!

Тимка прилег у арбалета, шепнул:

- Зверь прет.