«Засланные казачки». Самозванцы из будущего

– Я тут с Баяном пройдусь по окрестностям, а ты с нами не ходи, лучше отдохни в юрте… Устал ведь ты за последние дни, вашбродь! Мы скоренько, так что не беспокойся! Отдыхай, Сан Саныч!

Глаза Кузьма воровато отвел в сторону, и Пасюк понял – у казака с хозяином какое-то дело, требующее сохранности и отсутствие лишних ушей. Ибо говорить на бурятском, игнорируя офицера – невежливо, а секретничать в юрте на его глазах будет делом весьма подозрительным, вот и удаляются, прохиндеи, оставляя его в гордом одиночестве.

Однако дурных мыслей не было, коварства от хозяина ожидать не приходилось. Да и дурость это, а не коварство. Убить трех казаков можно, вот только на следующий день здесь все полыхать будет на сто рядов – такую тайну в степи не удержишь, как воду в решете.

Проводив взглядом вышедших, Александр в два приема и кряхтя, прилег на подушки, чувствуя, как по телу разливается теплота от съеденного. А употребил он сегодня немало – на душу пришлось фунтов восемь вареного мяса, телятины и чуть баранины, уж больно та жирная, сверху же пару литров архи залил – хоть и покрепче пива, зараза, но по мозгам бьет неплохо – перед глазами все очертания убранства немного расплывались.

В юрту проскользнула давешняя девчонка, Галсан, та, что его испугалась, тут же присела на корточки напротив Пасюка, смотря прямо на него своими серыми внимательными глазами, и заговорила на русском, медленно произнося слова, немного их коверкая.

– Возьми меня своя жена! Здесь возьми, ребенка от твоя хочу! – девушка выразительно погладила себя по животу, как бы пояснив Пасюку, что от него требуется.

Но от слов юной буряточки Александра подбросило на подушках, кинув попеременно вначале в жар, потом в холод.

– Не понял тебя! Ты чего сказала, Галсан?! – прохрипел севшим голосом Пасюк, прекрасно все поняв. Вот только «жарить» девчонку в этой юрте, куда могли зайти в любую секунду, он не мог. Да и зазорно матерому мужику на отроковиц кидаться.

– Прости, я не так сказала! – на русском языке девочка говорила почти правильно, тщательно выговаривая слова. – Я хотела тебе сказать, как это… Возьми меня не женой. Просто возьми – эта ночь. Как жена возьми, на ложе! Бременеть хочу…

– Забеременеть, – машинально поправил ее Пасюк и осекся, но тут же спросил построжавшим голосом:

– Что у тебя за бзик, Галсан? С чего это ты?

– Лама вчера приходил. С отцом и мной говорил. У тебя вот здесь пятно большое, от рода унаследованное, – девочка коснулась пальцами левой руки правого предплечья мужчины.

– Как ты узнала?

От сказанных тихих слов Пасюка проняло до пяток. И он, вскочив на ноги, от волнения смог только прошипеть этот вопрос. Но девчонка правильно его поняла и обстоятельно ответила:

– Лама гадал по бараньей лопатке, тебя видал. Его другой лама посылай! Великий лама, Панчен-лама! Он тебя глядел, много лет вперед видел! – буряточка задумалась и показала ему пальцы на ладонях, потом сжала в кулачки, оставив по одному пальцу.

– Восемьдесят лет тому вперед?!

«Ох ты! Это что за Нострадамус местного розлива? Раз он меня видел, он должен знать, как мы сюда попали! А нет ли возможности вернуться обратно?»

От первых пришедших в голову мыслей Пасюка бросило в горячечный пот, и он молча рухнул обратно на подушки.

– Лама мне говорил – сына от тебя зачинай! Скоро делай! Беда грядет – на мой род, на твой голова. Всем худо будет!

– Какая такая беда? Что ты мелешь?

Пасюка снова пробрало до пяток плохое предчувствие, которое затем прокатилось по телу – и все от слов бурятки.

«Выходит, лама и последствия гражданской войны видел? Или только для Баянова рода напророчил? Нет, скорее всем им тут хана будет! Нужно выбираться и поскорее…»

– Хараал на нас, лама сказал!

Буряточка потрясла его за рукав, выдернув из размышлений – глядела большими глазами, в которых плавился страх и собирался капельками слезинок в уголках блестящих бездонных серых очей.

– Харханай всем! Искупать нужно, кровь мешать нужно – одбэ рожать. У тебя отхон нет, хорошо… Рожать казака тебе буду! Один рожать, три рожать, пять рожать! Басаган рожать раз, казак много рожать…

Пасюк медленно охреневал – девочка знала, о чем говорила и с напором требовала. Что такое отхон он знал – младший сын. Только откуда она узнала, что у него детей нет, ни старших, ни младших?

Ох уж, поговорить бы с ламой, откуда у него такое ясновидение! Именно поговорить – он уже понял, что судьба привела его не туда, куда нужно.

– Калым давай не надо! – по-своему поняла его молчание девчонка. – Отец рад будет – землю давай, много давай. Может, сто делянок давай. Скот давай, арат пасти будет. Я хорошая жена буду. Сапсем…

Торопливо сказанные слова добили Пасюка – это ж надо, за него самого богатейший калым дают, лишь бы женился, и не на уродине какой, а на красавице, чья кровь явно не только брачеховская кровь – личико у девки светленькое и носик чуточку прямой и тонкий!