Заслони меня собой

– Хотите в живот? От одного удара разрыв селезенки.

– Я отнесу, – тихо, с хрипотцой согласилась я. Кем бы они ни были, а мне с ними не тягаться.

– Вы умная женщина, – заметил здоровяк. – Приведите себя в порядок.

Я поднялась, едва опираясь на дрожащие ноги. Мне предложили полотенце, пока я вытирала волосы, а затем связывала их в кренделёк, чтобы не бросалось в глаза, что они мокрые, все трое наблюдали за мной.

Я убрала с лица раскисшую косметику, подошла к столу, молча забрала бокал и, подстелив салфетку под донышко, понесла в зал.

Один вышел следом.

Как надсмотрщик он двигался в нескольких метрах позади. Вылить это говно и взять новый «Манхеттен» не смогу. Я смотрела под ноги – на линолеум в ярких цветах, лихорадочно ища решение.

Оказавшись в зале, я медленно прошла между столиками. Мой надсмотрщик вышел на крыльцо, закурил, заблокировав выход, и, как волк, следил за каждым шагом. Меня окутала легкая, мелодичная музыка и тихие звуки кафе. За вторым столиком громко захохотала девушка, я вздрогнула.

На слабых ногах я остановилась перед Ярцевым и поставила бокал с краю. Не решилась отдать ему в руки. А край стола – это нейтрально и ненавязчиво.

– Комплимент от бармена…

Сейчас он заметит, что на форме официантки мокрые пятна, тушь размазалась вокруг глаз, а руки трясутся…

– Еще медленнее нельзя? – враждебно буркнул его собеседник. – Где заказ?

– Не готов…

– Я водку заказал! Что вы там готовите?

– Брось, – Ярцев тепло улыбнулся мне. – Спасибо вам.

У меня не осталось причин задерживаться. Отступив, я смотрела, как он берет бокал… И предлагает своему спутнику.

– Попробуй. Тоже неплохо.

Стиснув от ужаса зубы, я смотрела, как хмурый толстяк забирает коктейль, настороженно пробует, а затем залпом выпивает до дна. Пустая посуда оказывается на столе и у меня появляется повод подойти снова.

– Побыстрее, девушка! – пробурчал он, когда я приблизилась. – У меня нет времени ждать… Все не так просто, как ты думаешь, – он вернулся к разговору с Ярцевым, словно я просто тень. – Сын твой опять…

Последние слова я не расслышала, они растаяли в шуме. Да и плевать мне на проблемы Ярцева и его сына: я остановилась между столиками в центре зала, не чувствуя себя в безопасности. Один на крыльце – курит и пялится на меня. Второй у служебного входа – обтирает стенку. Выходы заблокированы. Видели ли они, что коктейль выпил не Ярцев?

Слева меня позвали: кажется, пятый столик требовал счет, кто-то еще с противоположного конца кричал, подзывая официанта. Что за ажиотаж? И тут я поняла: в зале из персонала никого, кроме меня нет. Где девочки, администратор?..

Позади раздался хрип.

Подпрыгнув, я обернулась. Сердце скакало в груди, как сумасшедшее. Происходило то, чего я боялась: спутник Ярцева приподнялся, схватившись за горло рукой. Выглядел он в точности, как человек, подавившийся плохо прожеванным куском. Хотел вдохнуть, но лишь сипел, глаза лезли из орбит, а на красном лице проступила испарина.

Пытаясь найти опору, он схватился за стол, перевернув солонку и приборы. За соседними столиками стало тихо, кто-то вскрикнул, но еще никто не пытался помочь. В таких ситуациях до людей не сразу доходит, что происходит.

– Девушка! – раздался истеричный женский голос. – Да что же вы стоите!

Выкрики адресовались мне.

Ярцев что-то спросил, схватив мужика за руку. Постепенно тот перестал задыхаться, несколько раз кивнул, показывая, что с ним все в порядке. Дыхание медленно выровнялось и даже лицо помидорного цвета посветлело.

Напряжение в зале ослабло: гости возвращались к своим делам, сообразив, что все устаканилось.

– Просто спазм, – долетел до меня голос Ярцева. – Все нормально…

Неожиданно толстяка вырвало кровью на стол.

Густые красные потоки хлынули на пол, словно косорукая официантка перевернула графин с томатным соком. Ярцев отшатнулся, рассматривая забрызганные руки. В зале стало так тихо, что можно было бы услышать перышко, упавшее на пол.

– Что-то мне нехорошо, – пробормотал мужик. – Вызовите врача…

Слова закончились бульканьем, и его вывернуло снова – на этот раз между столиками. Посетители запаниковали: меня окружили вскрики, стук перевернутого стула, кто-то пытался дозваться персонал.

Какой-то парень схватил меня за манжету и дернул.

– Девушка! Девушка, человеку плохо! – но я неотрывно смотрела на мужика, на месте которого должен был оказаться другой.

Он держался за живот где-то в области желудка, полусогнутый, со страдальческим лицом – такое бывает при сильной боли. Закашлялся, словно легкие наполнились кровью, и его вывернуло снова. Капилляры в глазах лопнули, сделав белки красными. На лице проступили четкие гематомы, словно что-то разрывало его изнутри. Он дышал со странными свистящими звуками и уже не мог говорить.

Ярцев отступил от мужчины, как осторожный врач – понял, что уже не помочь. И взглянул на меня, словно впервые заметил по-настоящему, и распознал во мне личность, а не полезного робота, который обслуживает его за обедом.

Он знает, что бокал я принесла ему.

Мужчина повалился на колени, а затем без сознания рухнул ничком – в лужу собственной крови.