Застарелая влюбленность (СИ)

Эр-два, ведущий его по улице внезапно остановился, а потом сказал:

-- С днем рождения, сэр!

И в тот же момент на улице вспыхнуло освещение, заиграла бравурная праздничная музыка, в небо взлетели яркие огни и разноцветные кусочки фольги и ленточки. Голограммы вокруг переливались яркими огнями, в них кружились сотни образов, смутно знакомые лица, пейзажи, дома...

-- Прекрати! - с натугой, плача, закричал Питер, поднимая руки и бессильно стуча робота в матовый белый пластик груди, - Прекрати!

Все вокруг вмиг погасло, исчезли огни, голограммы, даже упавшая на землю фольга рассыпалась разноцветными искорками. Стало пусто и тихо и только встревоженные непонятными вспышками вороны каркали с каштанов, растущих вдоль улицы.

-- У вас тревожное состояние уровня мозговой активности, сэр, - с тревогой сказал робот. -Я бы рекомендовал вам немного отвлечься. Может быть вы послушаете релаксационную музыку, или посмотрите на водопад?

-- Провались ты, - слабо сказал Питер, махнув рукой на робота. Он почувствовал себя совершенно одиноким, бесполезным и никому не нужным. Сейчас на пустой и мертвой улице, рядом с роботом, программно имитирующим сочувствие и заботу, ему особенно хотелось, чтобы был кто-то живой, кто бы обнял его и утешил. По детски захотелось уткнуться в маму, и чтобы она пожалела, обняв и накрыв его голову мягкой и теплой ладонью.

Но вокруг была только пустота и тишина города и молчал, ожидая его слов или действий робот.

-- Надо собраться, - сказал глухо Питер. Он принял поданную салфетку от робота, решительно вытер слезы и сглотнул комок в горле. Все равно сейчас уже ничего не поделаешь, жизнь прожита и они старики и остается только сожалеть об упущенных возможностях, о бесполезной жизни.

Боль и глухая беспросветная тоска согнула Питера и он упал на колени прямо на тротуар. Ноги вывели его к дому, где они прожили несколько совместных лет... так давно. Дому, к которому он приходил как к собственной могиле, где были похоронены все надежды и мечты.

-- Если бы я мог все вернуть, - с натугой закричал Питер, ударяя старческими узловатыми кулаками тротуар, плача снова, плача навзрыд, как ребенок. Плечи его сотрясались от рыданий.

Внезапно он почувствовал, как головы его коснулась чья-то легкая, но теплая рука.

-- Бедный Питер, - сказал ласково надтреснутый, но такой знакомый старческий голос.

-- Здравствуйте, госпожа Лоренц, - вежливо поздоровался Эр-два.

-- Хелена? - не веря прошептал Питер. Он продолжал стоять на коленях перед обшарпанным фронтоном пятиэтажного кирпичного дома, а сухонькая старушка мягко гладила его по голове и обнимала за плечи. Питер закрыл глаза и тихо рыдал привалившись щекой к мягкому гладкому шелку ее длинного, такого старомодного платья.

Робот молча стоял рядом, ожидая, когда потребуется его участие.

Через несколько минут Питер смущенно сказал, что у него болят колени и он не может больше на них стоять.

-- Глупый, милый Питер - сказала Хелена, с помощью робота поднимая его с тротуара и ведя под руку к скамейке.

-- Ты простишь меня? - глухо спросил он не глядя на нее, когда они кряхтя уселись. Сейчас он боялся, что этот разговор, первый настоящий разговор за много-много лет, закончится с этими его словами. Но и молчать он не мог.

-- А ты извиняешься? - мягко, но твердо спросила Хелена, пристально глядя на него.

Питер поднял взгляд, нашел ее и тихо сказал:

-- Да.

Хелена медленно кивнула, и, протянув свою ладонь, взяла его руку в свою:

-- Я давно простила тебя, Питер. Но мне было важно, чтобы ты признал это сам. Понимаешь?

Он ответно кивнул головой.

Так они сидели на пустом бульваре, в тени каштанов и держались за руки. Ветер шелестел листвой и шуршал лентами и флагами, украшавшими дома. Было так мирно и тихо, и он был так необыкновенно счастлив этим ощущением тепла рядом сидящего человека, что казалось, что все это сон. Хрупкое, как хрусталь мгновение, которое может разрушить любое его неловкое слово, и тогда все вернется к привычному ритму и глухому беспросветному одиночеству. Он напряженно молчал, хотя что-нибудь сказать или сделать, но не знал что и только следил, кося глазами, за выражением лица Хелены, которая мягко улыбаясь глядела на пару голубей, заинтересованно бродящих поблизости. Потом она повернулась к Питеру, поймав его косой взгляд и улыбнувшись сказала, разрушив молчание:

-- А ты не пригласишь меня в кафе. Можно было бы и отпраздновать этот день. Мы с тобой сто лет не были вместе в кафе.

-- Что-то около шестидесяти - невпопад сказал Питер, и встрепенувшись добавил, - Конечно. Прости. Пойдем куда-нибудь.

Он в замешательстве посмотрел по сторонам пытаясь сообразить какие кафе могут быть рядом.

-- На угол, как и раньше, - твердо, улыбаясь сказала Хелена. - Там, конечно, уже давно нет того волшебника - турка, но, надеюсь, что твои роботы еще умеют готовить кофе и печь круассаны.

-- Конечно, - неумело, словно разучившись, улыбнулся в ответ Питер. - Мне кажется, что даже лучше.