Заставь дурака Богу молиться

— Да нет, просто какой теперь смысл дергаться, если все на мази? — я все же попыталась Ланкину любознательность если не усыпить, то хоть слегка пригасить.

Ланка молчала минуты три. У меня за это время прогорело полсигареты. Наконец она вздохнула, покачала головой и сообщила:

— Нет. Я всю неделю думала, как лучше. Но я хочу знать — просто знать, чтоб идиоткой себя не чувствовать. А американцы… Ну, что американцы? Даже если вдруг сорвется — ну и черт с ними! Жизнь продолжается. Другие явятся, или без них обойдемся. Плевать!

Вот в этом вся Ланка: ставит все деньги на одну-единственную лошадь, и заявляет, что ей, в общем, все равно, пусть эта кляча хоть последней финиширует. После чего кобыла, натурально, приходит таки первой.

— Ой, смотри!

Я посмотрела туда, куда она показывала. Может, мне голову напекло и мерещится всякое, но, честное слово, в дальний от нас подъезд входила Натали собственной персоной. Сейчас она ничем не походила на выпускницу Смольного: сумка-мешок с длиннющей бахромой, джинсики с «решеткой» по бокам — для сквозняков, по жаре самое милое дело, сетчатая маечка, вместо косы — вольная грива, едва схваченная тремя-четырьмя яркими заколками. Да еще серьги цыганские, кольцами. На какое-то мгновение мне даже показалось, что я обозналась. Но в следующий момент поняла: даже если предположить, что обозналась я, у Ланки-то глаз профессиональный, а ведь именно она воскликнула «смотри!» Поэтому следует считать, что я видела именно Натали. Хотя уж ей-то в Доме Колхозника делать совершенно нечего.

— Забавно. Прямо «Место встречи изменить нельзя». Для полного комплекта не хватает еще твоей Оленьки, Ларисы Михайловны, ну и сама знаешь, кого.

— Не знаю, как насчет остальных, но Оленька должна, как пришитая, сидеть в студии. Я уже уволить ее пригрозила, если она и дальше будет такие же курбеты выкидывать. Чувства чувствами, но работа страдает.

Ланка достала телефон, потыкала в кнопочки. Студия не отвечала. На фоне свежепроизнесенной угрозы немедленно уволить Оленьку «если что» это выглядело особенно весело.

— Ладно тебе, как пришитая. В туалет-то она может выйти?

— Да, наверное, — задумчиво согласилась Лана Витальевна.

19.

Кто ходит в гости по утрам — тот поступает мудро.

Дж. Буш-младший

В Госстандарте меня обыкновенно поят чаем или кофе и вдобавок пытаются еще чем-нибудь угостить, что затягивает визит минут на сорок, а то и на целый час. В «защите потребителей» все происходит куда официальнее, и, как правило, на визит вежливости хватает десяти-пятнадцати минут.

В этот раз, однако, кроме формальной проверки готового текста, пришлось почти час обсуждать невероятного размера отчет о проделанной за истекший — не помню, какой именно — период работе: сколько обращений, сколько денег сберегли гражданам и вообще какие они тут замечательные. Да кто бы спорил! Конечно, замечательные. И ситуации у них случаются — пальчики оближешь! Забавные, интересные, а главное — поучительные.

Но рассказывать любознательному читателю о конкретных «делах» — это одно. А вываливать тому же читателю на голову ворох никому, кроме самих деятелей, неинтересной статистики пополам с самовосхвалениями — да меня же отдел рекламы голыми руками удавит. Тем паче, что читатель все равно не в состоянии оценить: полторы тысячи успешных дел — это много или мало? Повод ли это для гордости или, наоборот, всех увольнять пора? Да и стиль изложения в подобных отчетах не по зубам простому читателю.

И даже не поругаешься: они, то есть, деятели, а не отчеты, мне нужны — ибо информацию дают действительно полезную, — и я им тоже: даже строка такая в планах работы есть — «пропаганда и освещение деятельности организации в средствах массовой информации». Бобчинский и Добчинский, в общем.

Но даже чиновничьи капризы рано или поздно заканчиваются. После длительных дипломатических расшаркиваний: «только после вас, нет, только после вас» — удалось сократить отчет раз в десять и сделать его относительно понятным для обычного человека.

Выходя в коридор, я тихо благословила когдатошних строителей — Дом Колхозника полон прохлады в самую душную жару. Безо всяких там кондиционеров, просто конструкция такая. Уж не знаю, в чем тут дело: в толщине стен, высоте потолков, гигантских тополях, закрывающих фасад от прямых солнечных лучей, или же климат «регулируют» три колоссальные лестницы, пронзающие здание от фундамента до крыши. Во всяком случае, сквознячки возле лестниц гуляют неслабые. Конечно, с такими «вентиляционными шахтами» будет прохладно!

Широченные коридоры и громадные холлы Дома Колхозника обычно поражают пустотой — хоть в футбол играй. Мне всегда это казалось довольно странным. Что ж, народ из многочисленных контор весь сидит по своим закуточкам? Живых людей можно встретить разве что на лестнице, что ведет от главного входа. Вот там их много. Загадка природы.