Заставь дурака Богу молиться

— Баранки гну! Обычный левак, девушка проголосовала, он остановился. Повезло, свидетель номер почти целиком запомнил. И не изумляйся, у тебя самой недавно так было, помнишь?[1] Так что нашли мы эту машину без проблем. К нашему делу ни сном ни духом, можешь мне поверить.

— Хоть куда отвез-то? — полюбопытствовала я, хотя подозрения уже ворочались в душе — прямо как стадо бронтозавров.

— А догадайся! — усмехнулся вредный майор.

— К Крытому рынку! — неизвестно почему зажмурившись, выпалила я.

— Ну-у… с тобой прямо неинтересно, — обиженно заявил Ильин, однако бездонные его глаза уставились на меня с откровенным любопытством. Видимо, догадавшись, что сейчас не время и не место вникать в логику озарений непредсказуемой Маргариты Львовны, он лишь подтвердил мое предположение. — Именно к Крытому рынку.

— Постой… Если она звонила со своего телефона…

— Со своего, со своего.

— Входящие, исходящие, а? Можно ведь посмотреть, кому она звонила, кто ей. Ты уже посмотрел, да? Ну?

— Опять «ну», — укоризненно вздохнул он. — Журналистка, стиль твой хвалят, а разговариваешь, как… Ну! Сама все знаешь, а спрашиваешь. Почти ровно в пять она звонила Натали…

— Знаю, та на курсах была и разговаривать не стала. А следующий звонок, входящий?

— А это тебе с твоей Ланой Витальевной лучше знать. По крайней мере, я так думаю. Видишь ли, номер — один из тысячи номеров, подключенных скопом, оптом, как хочешь, называй.

— Служебные?

— Точно! И проверять, кто там есть кто, нам ни в жизнь не позволят. Разве что у тебя или у Ланы спросить… — он довольно долго смотрел на меня, точно ожидал какого-то ответа. — Ладно, работать пора. И тебе, наверное, тоже, ты ведь по вторникам сдаешься?

В другой момент я не преминула бы на этот счет съязвить: о-ля-ля, если мужчина помнит твой, да еще и достаточно необычный, рабочий график — это о чем-то да говорит. Тут надо сразу начинать выяснять — о чем именно. Но Ильин сегодня выглядел таким замученным, да и вел себя более чем непривычно — пожалела. И, кроме того, что это за намеки он тут рассыпал? Ну его, от греха подальше!

20.

Собака бывает кусачей только от жизни собачьей.

Полиграф Полиграфыч

Довольно странно для журналиста, ведущего «рыночную» рубрику, но я не выношу продуктовые рынки. Точнее — крупные продуктовые рынки с километровыми рядами открытых прилавков. Крошечный пятачок возле дома, уставленный лотками и киосками, вызывает во мне самые что ни на есть теплые чувства. Я всегда беру картошку — или рыбу, или молоко — у одних и тех же продавцов, испытывая при этом легкое неудобство перед их коллегами. Покупатель я не слишком крупный — что по объемам покупок, что по собственным габаритам — но «мои» продавцы меня почему-то любят. Улыбаются, здороваются и даже беседуют — по собственной, не по моей инициативе — кто о сквозняках и радикулите, кто о детях в школе, а кто и просто о погоде. Причем радикулита у меня нет и никогда не было, детей тоже, а погода есть погода, чего ее обсуждать? Но если человек желает переброситься парой слов — почему нет? И человеку приятно, и я, глядишь, что-то новое узнаю.

А вот большие рынки — это беда. В ушах звенит, голова кружится, да и подташнивает тоже. Традиционная осенняя ярмарка на центральной площади нашего города способна довести меня до обморока. Мне все время кажется, что в этих рядах, заваленных продуктами «от сохи» — мясом, рыбой, фруктами-овощами — в них как-то особенно гадко пахнет. Именно кажется, я точно знаю. Потому что когда по телевизору или в кино случается видеть панораму очередного «вкусного» рынка, эффект тот же. Хотя видеозапись запахов, конечно, не передает.

Наверное, дело в масштабах. В некоторых учебниках и детских книжках лет двадцать-тридцать назад встречалась «роскошная» иллюстрация к понятию Человек: горы зерна и длиннющие составы с мясом, маслом и молоком, съедаемые им на протяжении жизни. Жуть! Моцарт, Вагнер, Эль Греко, Шекспир, Пушкин — лишь фабрики по переработке еды в «конечный продукт»?!! И вообще: человечество — это одна колоссальная жующая пасть. Бр-р!

А на больших рынках это как-то особенно сильно чувствуется.

Наш Крытый рынок (равно как Городской, Губернский и несколько безымянных) — из того же ряда.

Ясно, почему на поиски бабуси с мочеными арбузами я отправила Глебова. Во-первых, из эмоциональных соображений. Во-вторых, для скорости. Понедельник — это не тот день, когда я готова заниматься сторонними делами. Если во вторник сдаваться — значит, днем раньше сиди и дописывай все, чего не хватает.

В-третьих, в конце учебного года этот оглоед все едино бездельничает. Логика у него непрошибаемая: чего это я буду в толпе сдавать — зачеты ли, экзамены, что там они еще в нынешней школе сдают? — я лучше заранее все хвосты завяжу. Примерно тем же принципам я сама следую в работе: для «рыночного» раздела время сдачи по графику — утро среды, поэтому я, с расчетом на возможные форс-мажоры, стараюсь сдаться во второй половине вторника.

В общем, на Крытый рынок отправился Кешка.