Заставь меня остаться

Жалею ли я? Нет. И в то же время — да. Совесть грызёт из-за этого. В моей жизни были тяжелые моменты, и тоже не было рядом того, кто обнял бы, побыл бы рядом. Я знаю, насколько это тяжело — оставаться один на один с бедой.

Но после того поцелуя мы не ссорились, и даже не разговаривали о прошлом. Марат не настаивал на свиданиях, не приставал. Сам привозил мне продукты, расспрашивал о самочувствии. Решил дать мне время, или отстранился? Решил идти дальше? Это и облегчение вызывает, и беспокойство.

Боль проходит. И с каждым днем я всё сильнее скучаю по Марату. Хоть и вижу его каждый день.

— Ты куда такая красивая? — с Кристиной мы столкнулись в лифте.

— На УЗИ. Красивая? — удивилась я.

— Ага, — она снова окинула меня взглядом, а я неожиданно для самой себя покраснела.

Не планировала наряжаться, само собой получилось — и губы накрасила, и глаза подчеркнула, румяна нанесла, волосы распустила. А обычно я не заморачиваюсь, как выгляжу на приеме у врача.

— Ясно, — фыркнула подруга, и мы вышли из лифта. — Помирились?

— Мы не ссоримся больше, но и не вместе.

— Хочешь совет? — Крис придержала дверь, выпуская меня на улицу. — У меня с бывшим так было. Ну, кроме ребёнка, я тогда не залетела, слава Богу. Мы то сходились, то расставались, и всё непонятно было. Тянуло к нему, и любовь — она вроде и была, а вроде и нет, я сама не понимала что происходит. В общем, в итоге мы устроили прощальный секс. Закрыли гештальт, и как отрезало!

— Офигенный совет, Крис! Тебе бы в психологи, — фыркнула я.

— Ну как знаешь! Потрахаетесь, и либо сойдетесь, либо окончательно попрощаетесь. Обычно самые простые поступки — самые рабочие. Так что думай, — подруга бросила под ноги мусорный мешок. — Кстати, я с Вовкой поговорила, и дошло: Марата твоего я видела…

— Ой, хватит! — я закатила глаза от этой набившей оскомину темы.

— Видела у нас в подъезде, — невозмутимо договорила Крис. — И Вовка видел, я ему фотки показала. К твоей бабуле он ходил, и не один раз! Я-то с ним только в подъезде сталкивалась, или в лифте. А Вовчик к Альберту, к соседу твоему ходил в приставку рубиться, и видел как Марата Валентина Николаевна впускала. И не один раз видел!

Бабушка? Но Марат мне не говорил…

— Точно?

— Точняк. Я бы не вспомнила, но твой Марат — птица высокого полета, такие в наш подъезд обычно не залетали. Вот и запомнила. Да и Вовка тоже, у него глаз-алмаз. Ладно, беги, тебя уже ждут, — она указала на машину, и хихикнула: — И советом моим воспользуйся!

— Бегу, волосы назад, — улыбнулась я, и пошла к машине.

По пути в клинику мне пришли деньги за выполненный технический перевод, но обрадоваться первой зарплате я не смогла. Размышляла. Почему Марат ходил к бабуле? И… она же умерла потом, неужели…

— Нет, это совсем бред, — прошептала, ругая саму себя.

Лучше я спрошу у него, был ли Марат у нас дома, знаком ли с бабушкой. Каким бы Марат ни был, я никогда не поверю в то, что он мог желать зла пожилой женщине, которую вся семья бросила.

«Закрой гештальт!» — пришло сообщение от Кристины, а следом за ним анимированный стикер с пончиком и бананом, занимающимися жарким сексом.

Дурёха.

Я улыбнулась. Закрыть гештальт? Всё встанет на свои места? Гештальтов у меня много, может потому я в таком раздрае, что ни один не закрыт?

Глава 13

МАРАТ

«Ну как? Есть изменения» — написал Руслану.

«Всё по-прежнему» — пришел ответ.

Черт! Хоть разорвись! И ведь не могу я в США полететь. Связи, деньги — всё это хорошо, но санкции есть санкции. Виза аннулирована, ноту подавать бессмысленно. Хорошо хоть Рус смог вырваться к Егору.

— Та-ак, всё отлично. Можете взглянуть, — врач обратилась ко мне, Алика и так от монитора взгляда не отводит.

А я сначала в телефон пялился, а затем на её живот. В одежде он плоским выглядел, да и сейчас тоже, но если приглядеться, то около пупка уже есть припухлость. Или мне кажется?

— Вот видите? — врач указала на монитор. — У малыша сейчас формируются конечности, пальчики пока сомкнуты, но скоро начнут разделяться. Вырабатывается желудочный сок, идут обменные процессы в почках, сердце бьётся. А еще…

Я кивал, слушал, и смотрел. Только сейчас понимаю — ребёнок есть. По-настоящему. На мониторе я вижу только мешочек, очертаний малыша не разобрать, но он есть.

У него сердце бьётся!

Охренеть!

— Марат, — Алика бросила на меня укоряющий взгляд, но улыбнулась.

А я сообразил, что говорил вслух. До того меня ошарашило то, что я увидел, и услышал. Вроде и не мальчик, и о ребёнке знал, но одно дело знать, а другое — видеть, и понимать.

— Хвостик скоро исчезнет, — продолжила просвещать нас врач.

— Хвост? — не понял я.

— Да. Так формируются дети. Ваш малыш размером чуть больше сантиметра.

— И уже есть сердце? — удивился я, прикидывая размеры ребёнка, за которого сейчас отвечает Алика.

— Конечно.

— А можно послушать? — спросил я.

Врач улыбнулась мне, Алика смутилась, но тоже подарила смущенную улыбку. Очень нежную. А затем я услышал сердцебиение нашего ребёнка, и стало… стало невыносимо.