Заставь меня остаться

Новый оргазм — тягучий, долгий, тело колотит, пока Марат несет меня на кровать. Он уже готов, бедром чувствую его стоящий на двенадцать часов член. Я всё еще кончаю, это какое-то безумие. Это ненормально!

— Не устала? — Марат лег на меня, и не дождавшись ответа, вошел.

Мягко, уже без яростной страсти. Сдерживается, а я всё еще в оргазме. Не человек, а текущая самка — такой я себя чувствую. Мне хорошо как никогда. Эйфория, накрывшая под струями воды, не отпускает. Усиливается с каждым мягким толчком члена.

— У тебя такое суровое лицо во время секса, — погладила колючую щеку Марата, и он усмехнулся.

— Хочу тебя до смерти затрахать, вот и рожа зверская. Боюсь навредить. Держусь.

— Мазохист, — я оплела его бедра ногами.

— Хочешь сверху?

— Нет. Устала, — я раскапризничалась с улыбкой на лице. — Хочу лежать бревном и кайфовать!

Мой поток красноречия заткнули губы Марата. Его поцелуй соленый, с моим вкусом, и это добавляет яркости моменту. Его бедра двигаются мощнее, поцелуй становится мокрее, и это… черт, это заводит!

— Глотай! — прохрипел он, задвинул бедрами член так глубоко, что запустил утихший было оргазм по новой.

Сглотнула. Посмотрела на Марата жадно. Он откровенно мною любуется. Впитывает распухшие от поцелуев и от его члена губы, блестящие глаза. Всё, что он видит.

Вид у меня, наверное, тот еще. Затраханный.

Жмурится. Толкается в меня, распирает своей эрекцией. Я стону, растворяюсь в этом новом витке безумия, держусь за плечи Марата, словно без него упаду. Шепчу зачем-то:

— Я сейчас… сейчас кончу…

— Только не в меня! — прорычал он.

Я открыла глаза в немом шоке, и… рассмеялась. В унисон с Маратом. Смеюсь, и получаю оргазм, и это оказывается круто, хоть и болезненно.

А следом излился Марат. В меня. И его тела стало слишком много. Чувствую, что хватит пока, это уже слишком, если продолжим — наврежу ребенку. Скинула его с себя, отодвинулась, вернее попыталась.

— Куда? — лениво спросил, удерживая. Руку вытянул, и заставил меня лечь на неё. — Вот так и лежи. Не рыпайся, Аль.

— Грубиян и юморист. «Только не в меня» — хихикнула, вспомнив его фразочку, и мы снова рассмеялись. — Надо Счастливчика проверить. Покормить. И снова в душ, и вообще…

— Я сам всё сделаю, лежи пока. В душ потом сходишь, — Марат чуть сдвинулся, мы лицом к лицу.

Его ладонь исследует моё тело. Уже не хватает, не щипает, не распаляет. Он просто обозначает, что вот он, здесь, рядом. Что я ему принадлежу.

Марат затрагивает мягкие соски. Взвешивает груди, и опускается ниже. На живот, который он гладит с трепетом. Я и мечтать о подобном не могла. Казалось раньше, что он полюбит ребенка только когда он родится, или когда станет разумным, говорящим и ходящим существом, но никак не зернышком внутри меня. Но я вижу, что это не игра и не притворство.

Марат любит нашего малыша. И ждёт его.

Неужели нам нужно было пройти через всё это, чтобы стать по-настоящему близкими? И что будет завтра?

— Марат, нет, — брыкнулась, когда его ладонь накрыла лобок.

— Не трону больше. Отдыхай. Спи, хорошая моя, — прошептал, убаюкивая.

Я и правда устала. Выключаюсь. Прижимаюсь к нему, хоть мне и невыносимо жарко — лето, вдобавок Марат как печка, но мне сейчас это и нужно. Он. Он нужен. С этой мыслью я проваливаюсь в полудрему.

Мне нужно подумать, принять важное решение. Я не хочу мстить Марату, не хочу наказывать его. Жизнь одна — и у него, и у меня. Это не черновик. Мне хорошо с ним, он отец моего ребенка. Смогу ли я завтра подтвердить Марату то, что говорила до накрывшего нас безумия, что это на один раз? Что это прощание? Я ведь не смогу забыть то, что он сделал. Пусть не своими руками, но виноват Марат. Равно как папа не своими руками сделал Егора инвалидом.

Но, может, завтра я проснусь, и пойму, что мы переступили через это? Марат мне рядом нужен!

Это какой-то замкнутый круг…

Я провалилась в сон.

Глава 20

МАРАТ

Алика заснула. Лежал, ждал, пока она вырубится, и дышать боялся. Лишь бы не спугнуть! Лишь бы она не очнулась, и не выставила меня вон!

Встал, покормил поскуливающего щенка, и вышел вместе с ним на балкон. Я — чтобы, наконец, покурить, а пёс — чтобы не сидеть дома целый день, как плюшевая игрушка.

— Ну что, пора? — сжал телефон в ладони, выдохнул резко, и разблокировал его.

Побыл маленько ссыклом, и хватит.

Сообщений — тьма. Так, по тендеру, с этим разберусь завтра… Продажа недвижки в Штатах… в ближайшие лет пять въезд мне закрыт, значит, нужно продавать… работа, работа, Наташины слезливые сообщения… Влада! Как же ты заебала, Влада!

«Прекращай. Меня не интересует» — написал ей, проигнорировав совсем уж отчаянные фотки.

Раньше просто сиськи присылала, а сейчас — звезду крупным планом. Меня и раньше подобная порнуха не цепляла, а сейчас и вовсе мерзко.

Иду дальше по сообщениям. Секретарша обещает накидаться антибиотиками, и выйти на работу… нет уж, пусть дома сидит. Ответственная, блин, идиотка.