Заставь меня остаться (СИ)

Ускоряю плавные толчки, увеличиваю амплитуду. Равномерно вколачиваю в Алю член под одним углом… ну… ну же… вот, да! Глаза закрыла, сжалась вокруг меня, кончая. Девочка моя! Чуть член не сломала, остановиться пришлось. Подождал, пока Аля расслабится, подмял её под себя, окончательно просыпаясь, и за пару минут получил своё оглушительное удовольствие. Такое, что в глазах потемнело, и чуть на Алю не свалился.

Лежу рядом, пытаюсь дыхание выровнять. Смеяться хочется, но это уже совсем детство, потому просто улыбаюсь — этого сдержать не могу, да и не хочу.

— Вот это доброе утро, — муркнула Аля.

— Не жалеешь, надеюсь?

— Не-а, — она поднялась с кровати — всклокоченная, раскрасневшаяся, на коже все еще пятна, которыми Аля в оргазме идёт. — Я в душ. Черт, — она встала, прижала ладонь к животу, и нахмурилась.

— Что такое?

Я и сам вскочил с кровати. Бля, ну какого хера я не головой а головкой думал, трахая Алю? С ней же нежно нужно сейчас…

— Аль, что не так? — рыкнул нетерпеливо, готовый хватать её как есть, голую, и тащить в больницу.

Глава 21

— Аль…

У Марата такой вид, будто я умираю. А мне изначально именно так и показалось — умру сейчас.

Лежала пару минут назад, кайфовала. Жарко было — жуть, всё пропитано сексом, кожа липкая, но круто! Это и правда круто, хоть и немного грязно. Хотя со своим и грязно? Не-е-ет! Со своим грязно быть не может…

Встала, и вставило. Никогда такого не было. Свет словно померк. В плоский живот — толчок, что невозможно, по сути, ведь ребенок с зернышко, и месяцы пройдут, прежде чем я почувствую малыша не ментально, а физически.

И тошнота. Удушающая, спазмами сковывающая горло. Мерзкий привкус во рту…

— Алечка…

— Боже, — простонала, и понеслась из комнаты.

До ванной далеко. До кухни ближе. Успела, склонилась над раковиной, и открыла рот. Фу! Только один раз я Мише скандал устроила, только единожды решилась на это — когда застала его с членом наперевес над раковиной. Так противно было, я же в ней посуду мыла, а он… и вот сама теперь ничем не лучше. Но не рвет, хоть спазмы и чувствую. Только лишь горькая слюна и выходит. Желчь словно.

— Таблетки? Бля, скорую сейчас вызову… Аль, больно, нет, как? — панический голос Марата нисколько не отвлекает, а только лишь бесит.

Но по-доброму бесит. Хотя лучше бы дал мне прийти в себя. Вот только выпрямиться я не готова, всё также стою над раковиной, и точно знаю — вырвет и легче станет.

Но, зараза, не рвёт! Хоть плачь! Это и есть тот самый токсикоз? Если да, то мне не нравится! Мне это ни капельки не нравится!

Марат обнимает меня сзади, слышу, как он говорит по телефону. А у меня слезы из глаз, руки подрагивают. Тянусь к крану, и… да-а-а-а! Вода-а-а, Божечки! На фиг стакан, на фиг фильтр. Ладошкой черпаю, полощу рот — раз, второй, третий, пока горечь не перестает ощущаться так мерзко. И пью эту восхитительную воду с привкусом хлорки. Но почему-то от этого не тошнит, чуть легче становится. Постепенно, потихоньку, но легче.

И я смогла выпрямиться. А затем ахнула от ужаса, прижав ладонь к животу.

— Блядь, Алика! — взревел Марат, сжав пальцами мои плечи. — Что? Ребёнок, да? Похуй, не будем ждать, отвезу в больницу!

Не знаю где верх, а где низ. Опомнилась уже на улице, когда Марат усадил меня в машину, и пристегнул ремень. На мне сарафан. Белый. Я же голая была. Натянул?

Боже… Боже, Боже, Боже, что это такое? Я же не потеряла ребенка? Мне не нравился токсикоз, но пусть это будет он! Пусть меня хоть ежечасно полощет, чем лишиться этого зернышка во мне!

— Аль, пара минут, и приедем. Потерпи, малыш. Просто потерпи!

Я киваю. Ничего понять не успела — как, что произошло. И зачем. А главное, если самое худшее случилось, то… за что???

— Алечка…

— Был толчок в живот. Толчок, Марат! — простонала я от ужаса. — Меня словно пяткой изнутри пнули, но это нереально! Затем тошнота, а теперь я вообще ничего не чувствую. Ничего, понимаешь? Абсолютно! А что если…

— Нет, — Марат втопил скорость, мне даже не страшно, пусть хоть триста выжмет — плевать.

Но тот толчок в живот — что это? Живот плоский, ребёнок в два сантиметра не может толкаться, я же читала! Читала! Да любой ребенок это знает! Но был этот пинок, был, и… всё. Ничего больше.

Я его потеряла?

Плюнув на скромность правой ладонью, провела по промежности. Крови нет. А она должна быть, если выкидыш?

Выкидыш…

Трясёт! Я не переживу! Я НЕ-ПЕ-РЕ-ЖИ-ВУ!!!

— Всё хорошо будет. Говори со мной, Аль. Всё будет хорошо, поняла?

— Поняла. А если не будет? — подбородок мой мелко трясется.

— Будет!

— А если я его потеряла? — прошептала.

— Нет!

— Но если…

— Если так — вина моя. И дети у нас будут! Но ты не потеряла ребенка! — прорычал он зло.

— Уверен? Клянешься? Обещаешь?

Молчит. Не может врать.

Живот сводит. Теперь я чувствую. Тянет, сводит, мелкие судороги… выкидыш? Нет! Пожалуйста, нет! Нет, нет, нет!

Мне таким бредом казались раньше эти страдания, которые я в фильмах наблюдала. Беременности пара недель, не ребенок еще, а набор клеток, и вот теряет героиня ребенка, а потом годы страдает. Ну глупость же? Поплачь пару минут, и дальше двигайся, а не разводи сопли…