Заставь меня помечтать (СИ)

Наряд дополняли белые ботиночки с кружевными кожаными оборками. В общем, Зина вертелась перед зеркалом, словно Оксана из фильма «Вечера на хуторе близ Диканьки» и, глядя в своё отражение, улыбалась, говоря при этом, знаменитые слова:

- Ах, и до чего же ты, душенька, хороша!

- Поднимаешь себе настроение? – подшучивала Аля над подругой.

- А чего его поднимать, когда оно и так хорошее? – смеялась в ответ Зинаида. – Я не умею долго грустить, не в моём характере придаваться унынию. А если ты насчёт Риккардо, так это всё пустяки. Ведь жила же я как-то до него раньше, проживу и после.

Но, Зина перед подругой лукавила. Этот итальянец чем-то её хорошенько зацепил. А чем, она сама не понимала. Думала, думала, и решила, что, скорее всего, внешностью. Уж больно он был похож не её погибшего мужа Сашу. Как она сама выразилась – общий генотип.

«Цыгане, они везде – цыгане», - мелькнуло в голове у Зины. Почему вдруг ей пришла на ум эта фраза, она не знала, просто общение с Риккардо высветило перед глазами именно такие ассоциации.

И вообще, Красавчик растеребил Зинины нежные чувства, которые были глубоко запрятаны в недрах её застывшей души и многие годы там спокойненько себе спали. Вернее, это Зина думала, что спали, а на проверку оказалось, что они и не спали вовсе, а так, чуть-чуть дремали. И только появился подходящий случай, как они сразу же очнулись и заявили о себе громким голосом, проявлявшимся, почему-то, в мучительных воспоминаниях прошлого.

- Нет, ну просто какая-то хреновина с морковиной, - уже вслух, а не про себя, выругалась Зина, - этот паршивый итальяшка растеребил мне душу так, что из неё полезли даже те воспоминания, которых я не хотела бы и торкаться.

- Поделишься с подругой? – спросила участливо Аля.

- Поделюсь, но не сейчас. Потом, как-нибудь, когда будет соответствующее настроение. А сейчас мне хочется веселиться, а не вспоминать своё далёкое прошлое.

В понедельник с утра Зина, вся в обновках, заявилась в дом Риккардо. Ей хотелось, чтобы он увидел её красивой и нарядной. Ещё вчера, сидя в «Пиццерии», она смотрела на Настю с Бруно, которые подсели к ним за столик, и задавала себе вопрос:

«Ну чем я хуже этой выдры?» Настя, конечно же, совсем на выдру и не похожа, очень даже симпатичная женщина. Просто это Зина так выражалась. Она никак не могла понять, отчего у других жизнь идет, как по писанному, а у неё через пень колоду. И вопрос «Чем я хуже неё?» в тот момент ей казался вполне справедливым.

Риккардо в доме не было. Он давно уже уехал на работу, оставив Зине на столе в гостиной записку. Настроение у неё от этого не упало, так как в записке он называл её «своей любовью».

Она весь день хлопотала по дому, напевая в голос итальянские слова «amore mio», даже не представляя себе, какая впереди ждёт её ночь. Если бы она знала, то на порог бы не ступила. Но, человеку не дано видеть своё будущее, поэтому Зина и не подозревала о предстоящих событиях.

Она убирала в спальне на втором этаже, когда почти к вечеру, в сумерках, стукнула входная дверь. В доме было тихо так, что всё, что происходило в гостиной, наверху слышалось очень хорошо.

По шагам Зина определила, что это Мина. От волнения сердце её дрогнуло, и слегка затряслись руки. Она знала, что от объяснений и разговора ей не уйти. Даже если за неё заступится Риккардо, она всё равно будет ему чужая, а Мина, несмотря ни на что, останется родной сестрой и её слово будет первым.

Шаги по лестнице отзывались в Зинином сердце громким стуком. Даже если их совсем не было слышно, Зине от страха казалось, что они гремят на весь дом. Дверь с грохотом распахнулась и перед Зиной предстала Мина, полная гнева и ненависти. Её чёрные глаза метали гром и молнии.

- Ну что, гадина, - шипела Мина-кобра, - думаешь, что влезла в постель к моему брату и останешься здесь навсегда? Я же тебя предупреждала, никакого флирта. Теперь пеняй на себя.

- Спокойно, сеньора Мина, у нас и правда, нет никакого флирта, - пыталась оправдываться Зина. Но её оправдания летели в пустое пространство. Мина от гнева её не слышала. Она оставалась глуха ко всем доводам, которые Зина старалась привести. Она слышала только себя, свои слова и больше ничего.

- Убирайся вон и без выходного пособия, - кричала в сумасшедшем припадке Мина. От злости её так колотило, что Зине казалось, ещё чуть-чуть, и та упадёт на пол и забьётся в конвульсиях.

Зина испугалась не на шутку. И всё же, чтобы хоть как-то себя защитить от неправедного гнева, она произнесла фразу, за которую потом будет себя ругать. Но сказанного уже не воротишь:

- Не Вы меня нанимали, не Вам и увольнять! – выкрикнула она в ответ на грозные визги хозяйки.

- Что? – оскалила свои огромные зубы Мина, - ты ещё противоречишь? Ну, ладно. Пеняй на себя. Не хотела я тебе уж совсем делать гадости, но ты сама виновата.

Мина развернулась и быстрым шагом помчалась в гостиную, где на стене висел телефон.

- Полиция, - услышала Зина «магическое», в смысле «ужасное» слово, - я хочу сделать заявление.