Заставь меня прекратить

Давид посмотрел на меня и на секунду в его взгляде мелькнула нежность, а потом он снова стал собранным и без эмоций. Будто он позволил себе секундную слабость и тут же одернул себя. Не тот момент.

– Нет, ее не тронут. Пусть останется…

Охранник торопливо развернулся и выскочил из ресторана, оставляя нас наедине.

– Ты поела? – Давид отложил свои вилку и нож и выпрямился, беря в руки бокал, и осушил до дна.

Я помотала головой, но чувствуя надвигающуюся бурю отложила приборы.

– Жаль, в следующий раз не скоро сможешь…

И одновременно с этим зазвонил его сотовый и Давид ответил резким тоном. Смена его настроения была такой явной и бросающейся в глаза, что стало страшно. Аппетит пропал, не говоря уже о желании жить, и я последовала примеру своего спутника. Взяла бокал и осушила его до дна.

– Нет. Нет. Уходи. Неделя, может две на дно поняла?

Он раздражался его голос становился колючим как лёд, и я давно подчинилась бы приказу, но на том конце провода истерили.

– Лаура! – выкрикнул, обрубая беспорядочную тарабарщину в трубке. – Сваливай быстро, сука.

И отключился. Я перехватила напряженный взгляд, пытаясь понять, что же все-таки происходит, но не могла пошевелиться, лишь вопросительно кивнула и Давид собрался ответить, но по ушам долбанул глухой каменный удар. Короткий но гулкий, оставляя после себя эхо безысходности и страх.

Мои глаза распахнулись, сердце начало биться в груди как отбойник, а Самсонов смачно выматерился и прикрыл глаза. Удар повторился.

– Дверь ломают падлы… – выдохнул, и до меня дошло, что это за шум. – Группа захвата.

Я ошиблась на вдохе и едва не согнулась пополам от страха, видимо я побелела, потому что Давид нахмурился и резко встав обошел стол.

– Тебя не тронут, маленькая, дыши… – поднял меня со стула и прижал, заглядывая в глаза. Удар. Его голос звучал контрастно нежно, и я не могла связать это с пиздецом творящимся прямо сейчас. – Не тронут тебя, я лично каждого порешу! – рявкнул срываясь, и прижал меня сильнее, цепляя мой расфокусированный взгляд. У меня перед глазами качнулся мир, и я схватилась за плечи Самсонова.

Удар.

– Давид, что происходит? – вытолкнула фразу, толком не слыша ее из-за шума в ушах. Не чувствовала ничего кроме стискивающего до боли напряжения и раздирающего страха.

– Не бойся, маленькая, я же с тобой, – ответил, будто не слыша сути вопроса. – Я не дам им тебя обидеть. И никому не дам, – шептал ласково, заглядывая в полные отчаянья глаза. Удар. – И того, кто обидит, первым порешу…

Произнес успокаивающе, а потом вдруг улыбнулся, будто не мы сейчас находимся в ресторане, окруженном группой захвата как террористы.

– А еще лучше, дам тебе самой с ним разобраться, хочешь? – спросил, будто мороженое предлагал, и я оцепенело уставилась в родные глаза и поняла, что меня сильнее колотит. Удар. – Да так и сделаем, слово даю.

Еще удар, и я ощутила, что рыдание застряло в горле.

– Кристин, – Самсонов обхватил мое лицо руками и заглянул в глаза. – Не думал пугать, но ты понимать должна, что вот такая она – моя жизнь. В ней нет нормального, только пиздец…

Я уже не слышала его, начала плакать и все поплыло в глазах.

Удар.

– И если ты готова не смотря на это быть со мной, я весь мир к твоим ногам, положу, девочка, клянусь, – шептал ласково, сцеловывая слезы с моего лица, а я сжимала трясущимися руками ткань его рубашки и не дышала. – Я же залип на тебя как пацан, как шизанутый залип.

Стирал с моих щек безмолвные слезы и не отпускал взгляда.

– И я хочу, чтобы ты мне сына родила… Чтобы была моей без остатка.

Смысл его слов начал доходить и ответные слова застревали в горле, потому что меня сковал ледяной шок, который проник в вены и разорвал сердце.

– Глаза твои как васильки, я утонул в них навсегда…

Удар.

Прижал к себе, продолжая проворачивать нож в моем сердце. А меня колотило.

– А остальные не такие, с тобой судьбу я угадал… – строчки выжигались в мозгу огненными чернилами и оставляли на коже красные шрамы, и последний удар разорвал тишину, и лязг металла резанул по ушам. – Люблю тебя, слышишь?

Дверь с грохотом разлетелась и топот десятков берцев по паркету наполнил помещение. Звук взводимых курков нас окружил, и Самсонов медленно обошел меня, заслоняя своей спиной от всего мира и поднял руки вверх.

И начался пиздец.

Сразу четверо налетели на него и заломили руки, утыкая в пол лицом. В его лопатку уперлось дуло АК, но Давид ни слова не проронил, а я лишь оцепенело стояла и тряслась будто в минус сорок.

– Самсонов, рад встрече, – бахвальский голос нарушил образовавшуюся тишину, и я поняла, что колени подкашиваются.

В зал вошел Абрамов. Не вошел – вплыл. И начал медленно стягивать пиджак песочного цвета.

– Её не трогай, падла, – Давид оскалился, но ему тут же красноречиво ткнули дулом в висок, а я поняла, что рыдаю в голос. Просто трясусь и не могу остановиться.

– Надо же, – майор подошел к нам, вставая сбоку от меня, и я отшатнулась в страхе, Давид дернулся.