Заставь меня влюбиться

— Да, забыл, еще слишком рано. — Кивнул будто самому себе. — Ну, наверное, скоро подтянутся. Это что? — Уставился на грязь на журнальном столике посреди гостиной, сделал шаг и наткнулся на разбросанные блестящие конфетти. — Дима! — Крикнул зычным басом в направлении лестницы. — Вот щенок!

Да уж, лучше бы Калинину младшему скорее появиться и все прояснить. В кармане вдруг пиликнуло. Достала, прочла сообщение от мамы: «Где ты?! Срочно приезжай в квартиру к отцу!». Убрала телефон, собралась с мыслями, открыла рот:

— Я не…

Обернувшись на голос, мужчина строго спросил:

— Девушка, как вас?

Выдохнула, сцепив руки в замок.

— Мария…

— Инструменты в кладовке, Мария, там же все необходимое. — Вытянул руку, указывая. — Позже моя жена оформит все необходимые бумаги. Это ведь формальности. — Покачал головой, замечая все новые и новые следы вчерашней вечеринки. — Сейчас важнее быстро привести в порядок дом.

— Юра, не забудь занести чемоданы. — Прозвучал мелодичный женский голос из коридора. — Там мой ежедневник, он мне жизненно необходим, иначе…

— Здравствуйте, — натянуто улыбнулась я, когда София Александровна, стуча каблучками, впорхнула в гостиную. С ней в помещение ворвался легкий аромат французских духов.

От случившегося недоразумения мне уже хотелось скорее провалиться под землю. Или исчезнуть навсегда из этого дома, где меня так легко и обыденно приняли за прислугу.

Наконец, женщина обернулась на голос, чтобы отыскать глазами его владельца и уставилась на меня. Удивленно взметнулись брови, но через секунду губы уже дрогнули в улыбке. Все-таки узнала.

— Маша? Ты? — Почти беззвучно произнесла она.

Я поправила кофту.

— Девушка, не стойте, приступайте к своим обязанностям, пожалуйста! — Мужчина нервно расстегнул часы, закатал рукава и принялся сам лично собирать оставшиеся бутылки с подоконника. — Вам платят не за разговоры. Я хочу, чтобы убрали, как можно скорее. Мы только с дороги, и не ожидали, что попадем вместо дома на свалку. Но любимый сынок привычно оправдал свою уже сложившуюся репутацию!

Пытаясь унять дрожь в коленях, я сорвалась с места и быстрым шагом пошла к двери.

— Засранец! Я так и знал, что он неисправим!

— Юра, да замолчи ты уже! — Воскликнула София Александровна. — Маша!

— Все в порядке. — Пискнула, пробегая мимо нее. — Мне пора.

— Боже, какое недоразумение. — За спиной слышался стук ее каблучков, но я уже была возле двери. — Машенька, останься, сейчас все…

— Нет, мне, правда, нужно бежать. — Выдавила, чувствуя холод во всем теле. — Все хорошо.

И закрыла за собой тяжелую дверь.

— Эй, ты куда? — Выкрикнул Дима, заметив, как я быстро шагаю по дорожке к воротам.

Остановилась. Он бросил на землю мешок с мусором и подбежал ко мне.

— Мама срочно попросила приехать. — Еле сдерживая предательски нахлынувшие слезы, выдавила я.

Он сжал мою руку.

— Я тебя отвезу!

— Нет. — Кивнула головой на окно, в котором мелькнуло встревоженное лицо его мамы. — Тебе лучше вернуться в дом. Там твой отец. Рвет и мечет. Разберись с ним сначала, а мы увидимся позже.

Дима проследил за моим взглядом. Его лицо моментально напряглось.

— Ты уверена?

— Да. — Улыбнулась я, сжала его ладонь, встала на цыпочки и поцеловала парня в щеку. — Все хорошо. Я уже вызвала такси.

Он опустил взгляд на мои ноги. Они все еще были в домашних тапочках, украшенных пушистыми колобочками из меха. Я истерически хихикнула. Да. Хороша. А что ты хотела? Появилась в таком виде. Немудрено, что тебя приняли за Золушку.

Золушка и есть.

— Юра, послушай! — Донеслось из приоткрытого окна.

— Соня, это что, лифчик?! — Взорвался мужчина, рыча, как лев, и заставив сына почти побледнеть от растерянности. — Как же влетит этому сучонку!

Но Диме несмотря ни на что хотелось проводить меня. Это было видно по его взгляду. Он так и стоял, словно замороженный, не решаясь меня отпустить. Поэтому, потрепав парня по плечу, я улыбнулась:

— Тебе пора.

Подмигнула, развернулась и на ватных ногах понеслась прочь.

Не совсем вежливым было сбегать от Диминых родителей вот так, без объяснений, но и становиться невольным свидетелем семейной ссоры мне тоже не хотелось. Ох, и попадет моему разукрашке за устроенный кавардак! Ох, попадет! Нового скандала ему не избежать, это точно.

Но меня сейчас сильнее волновало то сообщение, которое пришло на телефон от мамы. Плохо было дело, явно плохо. Мы знали, что отец болен, но никогда не просили ее рассказывать подробностей. Мама почему-то решила, что это ее крест, да и просто жалела человека, за которым больше некому было ухаживать. Потому не могла оставить в беде. А теперь она звала к нему нас, его детей. Брошенных им самим когда-то.

Пашка… Тот совершенно ничего не хотел слышать о предателе. Никогда. Болезнь его он считал мнимой. Подозревал, что деньги матери пропивает. Помощь оказывать беглому отцу пытался запрещать. Захочет ли он теперь прийти? Вряд ли. Даже слушать не будет.