Заставь меня влюбиться

— Моя сестра никогда не будет встречаться с таким утырком, как ты, ясно?! Ты мне не нравишься! Ты меня напрягаешь! — Сурикову все трудно было держать себя в руках. Противник не хотел сдаваться — это еще сильнее выводило его из себя.

— Послушай, — Дима небрежным движением сбросил пепел прямо на тротуар. — Паша, да? С чего ты взял, Паша, что именно ты должен решать, с кем ей встречаться?

— Я — ее брат!

— То есть, не отец, да? — Калинин усмехнулся, затягиваясь сигаретой. — А я — ее парень. И сам собираюсь теперь решать, что лучше для Маши.

— Ты?! — Паша сделал резкий шаг навстречу и остановился. Попытка напугать противника внезапным движением не удалась. Димка, казалось, больше заинтересован своей сигаретой, чем скачущей возле его носа боевой макакой. — Кто ты, вообще, такой?! Посмотри на себя! Ты ж… никто!

— Паш, — Калинин поправил ворот водолазки. — Давай так. Я не хотел ругаться. Маша — моя девушка. И тебе придется принять данный факт. Хочешь ты того или нет. Мы все — взрослые люди, и она уже не маленькая девочка, чтобы ее опекать.

— Да пошел ты на *уй! — Еще один шаг в сторону Калинина. Встречное движение головой. Теперь противники были в опасной близости. Носом к носу.

И я почувствовала, как потеют мои ладони.

— Будешь и дальше разговаривать со мной в таком тоне, — Губы Димы изогнулись в легкой полуулыбке, — не увидишь своих будущих племянников. Никогда.

Зря.

Не знаю, что хуже сработало: сказанное или усмешка, игравшая в тот момент на лице Калинина. Но не успела я даже переварить услышанное, как тишину рассек глухой удар. Пашкин кулак молнией пролетел по воздуху и опустился на Димкино лицо.

Тот, ослепленный болью, потерял равновесие и не смог удержаться на ногах. Зажигалка полетела в одну сторону, окурок в другую, сам Калинин в своих дорогущих черных джинсах рухнул задницей прямо на грязный асфальт.

Увиденное превзошло все мои опасения. Не думала, что брат будет настолько жесток. Из рассеченной губы парня потекла кровь. Дима приподнял голову и потрогал ее пальцами.

— Паша!!! — Вскрикнула я, не помня себя. Готовая броситься вниз и растерзать его в клочья.

— Совсем с катушек слетел! — Бросив полотенце на пол, вздохнула мама и скрылась в квартире.

— Паша!!! — Отчаянно хватаясь за поручни, взвизгнула я почти охрипшим голосом.

Но Суриков не унимался. Теперь он ждал, когда противник поднимется, чтобы повторить удавшийся прием.

— Вставай! — Сплюнув, сказал брат и снова сжал кулаки. Ему не терпелось наказать Калинина за его дерзость. — Сука, еще раз увижу тебя со своей сестрой, тебе п**дец, понял?! Убью напрочь, размажу, урою!

Дима медленно поднял взгляд, будто выгадывая время. Посмотрел на Пашку, как… на назойливую муху. Нет, Дима, нет! Не нужно его провоцировать снова! Хватит…

— Ты даже бьешь, как твоя сестра пощечины раздает! — Усмехнулся, глядя на окровавленную ладонь, и покачал головой. Уперся рукой в асфальт, пытаясь приподняться. — Слабак!

— Вставай-вставай! — Суриков дернул плечами, как чертов боец ММА. — Я тебе сейчас е**ну как следует!

— Ладно. Сделаю тебе скидку, что ты ее брат. — Дима встал, вытягиваясь во весь рост. — И отвечать не буду. Но только в этот раз.

— Вот урод! — Поднял кулак Пашка, заставляя меня сжаться в комок.

— Павел! — Это была мама. Подбежала, дернув братца за рукав, и развернула к себе. — Ты чего меня на весь двор позоришь?! Совсем, как батя стал! Тот тоже, пока пить не начал, весь двор колотил! Иди уже домой, прекрати этот цирк! Ну?!

Суриков резко дернул плечом, освобождаясь от ее рук, и сделал шаг назад.

Дима, выпрямившись, протянул ему руку:

— Все, Паш, давай.

Шлеп! Это Павлик толкнул плечом его кисть, протянутую для примирительного рукопожатия, и быстро пошел прочь по улице, натягивая на голову капюшон.

Господи, какое позорище! Дима ни за что теперь не вернется. Подумал, наверное, что у нас чокнутая семейка. Все психованные, сорванные, руками машут при любом удобном случае. А Пашку, вообще, волки в лесу воспитывали! Испортил все, что мог! Эгоист!

— Сильно попало? — Хватаясь за голову, спросила мама. Ее глаза не отрывались от Диминого лица. — Прости уж его, дурака? А? Он сначала делает, потом думает. И всегда так…

— Ерунда, — отмахнулся Дима, пытаясь изобразить подобие улыбки. — Все нормально, вы не переживайте. Правда. Лучше идите домой и скажите дочке, чтобы шла в постель. Простынет ведь…

— Да, Димочка! Да, ты прости, я пойду… — Она заметалась, не решаясь оставить его в таком состоянии. Посмотрела вдаль, на удаляющуюся фигуру сына, и покачала головой. — Прости нас, пожалуйста, что так вышло…

И побежала в подъезд.

Калинин несколько раз открыл и закрыл рот, будто проверяя, не сломана ли челюсть. Сплюнул в урну густой красный сгусток, стер с лица остаток крови собственным запястьем и нагнулся, чтобы подобрать с травы зажигалку. Достал сигарету, прикурил, глядя куда-то вдаль. Не торопясь дошел до машины.