Заставь меня жить (СИ)

В доме царит атмосфера настоящего семейного праздника: тут и там сияют разноцветные гирлянды, высоко под потолком позвякивают золотые колокольчики, янтарное сияние свечей отражается в боках высоких бокалов. Длинный деревянный стол укрывает скатерть насыщенного винного цвета, а посередине красуется замысловатый букет из физалиса, сушёных долек апельсина, анисовых цветов и палочек корицы. Миссис Уизли буквально порхает между столом и плитой, на ней длинное атласное платье изумрудного цвета. Увидев меня, Молли подгоняет меня на второй этаж, чтобы я переоделся во что-то более праздничное. Мимоходом я успеваю бросить долгий взгляд на мило щебечущих девочек, при взгляде на которых глаз радуется. Гермиона наколдовала себе гладкие уложенные локоны, а подол её шифонового платья нежного персикового цвета ниспадает на пол красивыми складками. Джинни, напротив, в коротеньком платье из мягко мерцающей тафты насыщенного сапфирового цвета. Она склоняется к Гермионе, когда подруга что-то шепчет ей на ухо, а в следующую секунду девочки тихо смеются, глядя на Рона. Тот выглядит немного сконфуженным, периодически теребя край свитера ярко-морковного цвета, а в его рыжих волосах проглядывают зеленоватые пряди. Заметив меня, он порывается вскочить со стула, словно я – спасательный круг, а он – утопающий, но я жестом даю понять, что скоро вернусь.

Взлетев на третий этаж, вихрем проношусь по коридору и, не закрывая дверь, останавливаюсь перед шкафом. Недолго думая, скидываю одежду и облачаюсь в хлопковую рубашку синего цвета и чёрные брюки. Хоть я отдаю предпочтение джинсам, всегда буду помнить наставления мамы о том, что на праздники нужно делать исключение.

Пальцы, до этого застёгивавшие пуговицы, останавливаются. Я с грустью смотрю на своё отражение в прямоугольном кусочке зеркала. Взгляд скользит вверх по бледному шраму, и горло сжимается, будто от внезапного приступа удушья.

Как же мне их не хватает, мамы и папы.

Шмыгнув носом, снимаю очки и долго-долго тру глаза до тех пор, пока режущее чувство не проходит. Надев оправу обратно, несколько мгновений вглядываюсь в собственное лицо и, наконец, вздёргиваю подбородок и крепко сжимаю челюсть.

Сегодня праздник, и я должен быть весёлым.

Ради них. Ради родителей.

Когда я спускаюсь вниз, остальные уже все в сборе вокруг праздничного стола. Девочки хором окликают меня, а Сириус протягивает бокал с шампанским. Нестройный звон бокалов, а затем громкий хлопок и посыпавшиеся зачарованные конфетти открывают наше Рождество.

А потом всё сливается в один большой шумный и разноцветный хоровод: шуршание обёртки на подарках, искристый блеск бочков ёлочных украшений, звонкий смех близких людей, вкус рождественского пудинга, запах корицы и цедры. Немного позже, когда все выбираются на улицу, мы стоим с друзьями, обняв друг друга за плечи, и зачарованно любуемся великолепным фейерверком, устроенным Фрэдом и Джорджем. Разноцветные всполохи света отражаются на бархатистых снежных склонах, а где-то далеко, почти на линии горизонта, виднеется подобное свечение: там дом Полумны. Она обещала заглянуть к нам на каникулах.

Сириус, стоящий поодаль с Артуром, оборачивается и широко улыбается мне. Я возвращаю ему улыбку и тихонько вздыхаю. Наверное, так вздыхают, когда обретают душевный покой.

Как я и предполагал, утром приходит Полумна. Девушка приносит с собой коробочку домашнего печенья с миндалём и, пока мы уплетаем лакомства, делится своими последними наблюдениями за мозгошмыгами. Парни снисходительно ухмыляются, а я мягко улыбаюсь Полумне, когда она периодически останавливает на мне свой взгляд. Складывается впечатление, что у неё в голове – свой маленький мир, гораздо более увлекательный и красочный, чем мир реальный, и подруга весьма увлечена пребыванием там. Стыдно признаться, но в моменты слабости я иногда завидую ей. Правда, практически сразу понимаю: уход от реальности – не лучший выход в сложившейся ситуации.

Тем не менее, Полумна – безумно милый человек с открытой нараспашку душой.

– Тебе наверняка грустно от того, что ты не можешь покинуть территорию Норы? – спрашивает она у меня, когда мы с ребятами выходим на послеобеденную прогулку.

Рон машет ладонью из-за раскидистого куста крыжовника, сейчас больше похожего на огромный снежный гриб: видимо, друг хочет, чтобы я присоединился к нему. Кивком даю понять, что подойду немного позже. Рон озадаченно поправляет съехавшую набок шапку и возвращается к Фреду с Джорджем, которые мастерят что-то непонятное из груды сухих веток.

– Отвечая на твой вопрос: нет, в принципе, меня всё устраивает, – пожимаю плечами и смотрю на Полумну.

Она щурится на огромные сугробы, ослепительно мерцающие в лучах солнца, и задумчиво перебирает пушистые кисточки на своём шарфе.

– Просто я успела побывать в Косом Переулке ещё до Рождества. Не представляешь, сколько там всего интересного, – уголки её губ плавно приподнимаются в намёке на мягкую улыбку, а я подавляю завистливый вздох.