Заставь меня жить

Правда, попасть вовнутрь нам удаётся не сразу: группа гриффиндорцев-третьекурсников создаёт неразбериху прямо посреди крыльца, стараясь как можно быстрее собрать разноцветные сладости, просыпавшиеся через край доверху наполненных бумажных пакетов. Сквозь гомон детских голосов я различаю нетерпеливое бурчание Рона, который первым ступил на крыльцо. Зазевавшись, вырисовываю носком ботинка круги на свежем снегу, бросаю короткий незаинтересованный взгляд вглубь улицы, которая узкой и стремительной змейкой убегает вверх между пряничными домиками, и замираю на полувдохе.

Он такой…необыкновенный. Пушистый белый снег на чёрных-чёрных волосах и такой же идеально-чёрной мантии становится чем-то сюрреалистическим, иррациональным в строгом образе мастера зельеварения. Не то чтобы он выделялся из общей массы волшебников, также облачённых в длинные чёрные мантии, окропленные бесстыдно-сияющим снегом, но именно его образ вызывает во мне безмолвное восхищение.

Каково моё удивление, когда он, едва заприметив меня, начинает уверенно двигаться в мою сторону.

- Можете не сомневаться, Поттер, я совершенно реален, - он верно расценивает моё замешательство и снисходительно приподнимает брови, чем заставляет меня стушеваться. - Прошу следовать за мной, нас ждёт небольшая прогулка.

Подобрав край мантии, он ловко разворачивается, отчего снег недовольно скрипит под его каблуками, и начинает движение в ту сторону, откуда пришёл.

Прихожу в себя, сетуя на собственную растерянность и привычку пялиться на своего профессора дольше, чем позволяют приличия, бегло прощаюсь с растерянными друзьями и бегом нагоняю Снейпа. Косясь на своего высокого спутника и учащённо дыша, я диву даюсь. То, как ему удаётся не задевать встречных прохожих, - загадка. В отличие от меня, путающегося под ногами волшебников, он изящно проскальзывает между людьми, как солнечные лучи в просветы прохудившихся досок, при этом не замедляя и не сбивая свой важный, умеренно быстрый шаг.

Громко вздыхаю, не стремясь скрыть облегчения, когда оживлённая часть деревушки остаётся позади. Впереди белыми ручейками растекаются узкие улочки, чьи русла надёжно удерживаются невысокими каменными домишками с резными ставнями, деревянными балкончиками и миниатюрными дымовыми трубами, многие из которых выпускают сизые облачка дыма.

Здесь совсем немного прохожих, не более десяти, а на той улице, какую выбирает Снейп, - вообще никого. К счастью, он замедляет шаг, и я могу спокойно идти бок о бок с ним.

Лёгкий и непривычно ласковый для зимы ветерок теребит пряди волос профессора, открывая моему взору его вполне умиротворённое лицо. Острый подбородок не задран, но даже сейчас его голова сохраняет гордую посадку. Только в том, как он с лёгким интересом созерцает медленно проплывающие мимо фасады, как расслаблены его лицевые мышцы, не усиливающие чёткость мимических морщин, не сжимающие губы в недовольную полосу, как его привычно-бледная кожа становится благородного оттенка слоновой кости в рассеянном свете послеобеденного солнца, в драгоценном сиянии снежных кристалликов… Во всём этом есть нечто чарующее, отчего я вновь без малейшего укора мирно посапывающей совести всматриваюсь в этого многогранного и притягательного для меня человека и с трудом верю в то, что нас по-прежнему разделяют и будут разделять более чем пятнадцать лет жизни, прожитой им до моего появления на свет.

Он плавно и незаметно переводит взгляд с остроконечной кирпичной башенки на моё наверняка мечтательное лицо. Запоздало захлопываю приоткрытый рот, чем зарабатываю насмешливый, но совершенно безобидный взгляд.

- Директор посвятил меня в детали вашего разговора. Однако я желаю услышать всё, так сказать, от первоисточника.

В горьком сожалении пинаю ни в чём не повинную шишку - одну из тех, что темнеют на снегу неподалёку от раскидистой ели. Снейп полностью поворачивает ко мне лицо, вытянутое в святом удивлении:

- Неужели ты полагал, что я ничего не узнаю?

Как оказывается, его удивление наигранное, потому как в глубоком голосе слышится не особо тщательно замаскированная улыбка.

Взглянув на профессора поверх очков, кривлю губы и отрицательно качаю головой.

- Нет, потому как я знаю, что это бесполезно.

Мой ответ его вполне устраивает, а я спешу добавить, предварительно оглянувшись по сторонам:

- Думаете, нас никто не услышит?

Он тоже смотрит по сторонам, скорее для вида, и отвечает:

- Я уверен, что нас никто не услышит.

С трудом контролирую мимику, когда профессор выделяет интонацией слово «уверен».

Когда я заканчиваю свой рассказ, узкая улица резко врезается в поляну, по форме напоминающую то ли неправильный круг, то ли слегка кривой овал. Ближе к центру поляны располагается круглый фонтанчик, замёрзший и покрытый приличным слоем снега, в компании одинокой деревянной скамейки. Место это тупиковое, к тому же глухие стены домов с одной стороны и линия соснового леса с другой служат надёжной защитой от зимних ветров, поэтому здесь удивительно тихо и даже немного теплее.