Заставь меня жить

- Пообещаю что? - низкий голос окутывает своими чарами, перед которыми невозможно устоять. Именно тогда, зарывшись пальцами в чёрные волосы, переливающиеся в лучах обеденного солнца шоколадно-коричневым оттенком, я зажмуриваюсь и выдыхаю в потолок:

- Что никогда не исчезнете.

Профессор поднимает голову, и я незамедлительно встречаюсь с новым, захватывающим дух взглядом, в котором читается неприкрытое желание обладать, отчего вся кровь отливает от головы, устремляясь в низ живота. Страшно спросить, как давно подобный взгляд присутствует в арсенале Снейпа, ведь увидь я такое раньше…

Все возможные разговоры заканчиваются: у них нет ни малейшего шанса на продолжение после того, как я прогибаюсь в спине, бесстыдно прижимаясь бёдрами и улавливая ответное движение навстречу. Всё становится похоже на сумасшедший вихрь, такой же сильный, как снегопад, что вращается в стремительном танце за окном, тревожа ровный солнечный свет: невозможно вспомнить, когда я успеваю остаться без очков и футболки и снять со Снейпа рубашку, но одно помню кристально ясно. Профессор не спрашивает разрешения, с завидной скоростью справившись с ремнём и застёжкой на моих джинсах на полпути к гостиной, в то время как в моих мыслях проносится тысяча формулировок, способных выразить жгучее желание прямо сейчас стать как никогда ближе. В момент, когда дверь гостиной захлопывается за моей спиной, а ладонь Снейпа проскальзывает под молнию, с губ срывается самое короткое и, похоже, самое некультурное требование. Мы оба замираем, поражённые колоритом моего словарного запаса, встретившись взглядами на короткие мгновения, а потом я едва ли могу вдохнуть от сумасшедшей близости горячего тела, потому что профессор правильно истолковывает мою реплику. Он опрокидывает меня на один из диванов, разводя колени, вжимаясь бёдрами, откровенно, ничего не тая, вынуждая разрываться между глубоким поцелуем, кружащим голову, и тем, как его ладони проскальзывают под пояс джинсов, нетерпеливо сжимая ягодицы. Эти действия выдают Снейпа с головой, и если мои желания сексуального характера относительно недавно оформились во что-то вразумительное, страшно представить, как давно это произошло в сознании профессора.

Сквозняк игриво касается спины, когда я, не встретив сопротивления, переворачиваюсь так, чтобы оказаться сверху и, сжав коленями бёдра Снейпа, медленно, как давно мечтал, провести ладонями по обнажённым плечам и груди со всей чувственностью, на которую вообще способен. Мышцы живота сокращаются под кончиками пальцев - профессор привстаёт на локтях и не отпускает мой взгляд, даже когда я достигаю пряжки ремня. Разливающаяся в расширенных зрачках тёмная, ничем не замаскированная, влекущая страсть в парадоксальном дуэте с расслабленной позой Снейпа и слегка запрокинутой головой опьяняет не хуже хорошего виски. Облизав высохшие губы, не разорвав зрительного контакта, тяну край ремня вбок, расстегивая, с удовольствием наблюдая за тем, как профессор вдыхает резче обычного. Не везёт с застёжкой на брюках, потому что Снейп вдруг садится и сжимает меня в объятиях, целуя до тёмных кругов перед глазами и отлично понимая, что красноречивое подтверждение его желаний недвусмысленно упирается в моё бедро.

Мои стоны растворяются в тяжёлом воздухе, когда, задыхаясь, разрываю сводящий с ума поцелуй. Сбивчивое дыхание касается уха, я изо всех сил обнимаю Снейпа за шею, и его руки, нырнувшие под колени, вмиг укладывают на спину. Между нами не остаётся совершенно никаких преград - ни физических, ни моральных, мы оказываемся полностью обнажёнными, ощущая каждый дюйм разгорячённой кожи.