Заставь меня жить

Барти чуть не падает навзничь, и теперь нас разделяет приличное расстояние. Светлые глаза наливаются кровью, губы кривятся от ярости, и я уже готов распрощаться с жизнью, потому что палочки у меня нет, а за спиной - верная смерть на острых скалах, как вдруг всего в паре шагов материализуются Снейп и Сириус.

Я не успеваю охнуть от удивления, как крёстный посылает заклятие в Барти, но тот чудесным образом растворяется в густом чёрном дыме. Не веря собственным глазам, я бросаюсь к двум мужчинам, поскальзываюсь на гладких камнях и падаю в спасительные объятия Сириуса.

- Мерлин, Сириус, ты жив!!! - я лихорадочно ощупываю грудь крёстного, чтобы убедиться, что он в самом деле невредим.

Как такое возможно?! Я же видел, как его грудь рассекли раны, как хлынула кровь… И когда успел появиться Снейп? А Дамблдор с ним? Столько вопросов, но нет сил даже на один из них.

- Гарри, с тобой всё в порядке?! - слишком громко спрашивает Сириус, в его голосе - страх на грани паники.

Я раскрываю рот, но слова застревают у меня в горле в тот момент, когда я поднимаю глаза. Лицо крёстного - всё в ранах и порезах, кожа на скуле сожжена, в глазах - полопавшиеся сосуды, волосы прилипли к шее, и вовсе не от дождя, как мне сначала показалось, а от крови.

- Сириус… - в ужасе выдыхаю я.

Холодные пальцы осторожно прикасаются к моему больному затылку, я перехватываю настороженный взгляд стоящего рядом Снейпа. Он пару мгновений разглядывает следы крови на подушечках своих пальцев, потом осторожно берёт меня за голову и поворачивает её вбок.

- Сириус… - снова зову крёстного, временно лишенный возможности видеть его. Я вглядываюсь в сероё море, раскинувшееся вокруг, и почти что сливающееся с таким же мрачным небом на линии горизонта. Мысли неугомонным роем мечутся в моей голове, к горлу подкатывает дурнота, но я всё же собираюсь с силами и задаю самый страшный вопрос в моей жизни:

- Что с мамой?

Крёстный и Снейп хранят молчание, профессор продолжает осматривать мою рану, осторожно шевеля волосы.

Мне кажется, что даже гроза - не такая громкая, как была до этого момента. Вся природа словно затихла в мучительном ожидании ответа.

Я высвобождаю голову из рук Снейпа, поворачиваюсь лицом к Сириусу. Всего на мгновение я успеваю встретиться с его взглядом, и то, что я там вижу, ужасает меня. Он моментально отводит глаза, прикусывает изнутри нижнюю губу. Против воли из груди крёстного вырывается тяжкий вздох, ледяными мурашками отразившийся в моём теле.

- Откуда у тебя эта рана? - вдруг спрашивает профессор. Я резко вскидываю глаза, внимательно глядя на профессора. Сильные капли дождя бьют по бледным щекам, заставляя Снейпа прищуриться, бескровные губы еле различимо подрагивают, мокрые пряди волос налипают на щёки и лоб.

Впервые в жизни он не выдерживает и отводит глаза. Впервые в жизни я побеждаю в этой схватке взглядов.

Удивительным образом это подстёгивает меня, и я позволяю себе непростительную вольность: вцепляюсь в воротник зельевара, рывком притягиваю его к себе, чётко и требовательно произношу:

- Что с моей мамой?

Профессор никак не реагирует на моё возмутительное поведение. Просто внимательно смотрит на меня своими тёмными глазами, настолько внимательно, что странный холодок пробегает по затылку и плечам. Что он хочет увидеть в моих глазах?

И вдруг я всё понимаю. Слабая догадка в один миг превращается в кристально-чистую уверенность.

Отец был убит ещё у самого порога. О господи, эти два слова: «отец» и «убит» - просто не могут стоять рядом.

И мама…

Ослабевшие пальцы разжимаются, я делаю пару шагов назад, переводя взгляд с подозрительно бледного крёстного на напрягшегося Снейпа.

«Умирать - это, наверное, так страшно».

Эти мысль появилась в моей голове в один летний вечер. Тогда я думал, что так оно и есть. Тогда мама и папа были живы.

Но теперь я знаю, что действительно страшней всего на свете.

Страшно - это когда мертвы все, кто тебе дорог, а ты всё ещё жив.

Грохот грозы сменяется монотонным надоедливым шумом в ушах. Я не понимаю, когда успеваю оказаться на коленях, запускаю пальцы в мокрые волосы. Этот дурацкий дождь, которому нет ни конца, ни края, бьёт по затылку и плечам, словно хочет ещё сильней прижать меня к земле.

Знание наваливается на меня со всей своей сокрушительной силой.

Я хочу кричать, рыдать, я хочу встать и отомстить, но я ничего, ничего не могу сделать! Измученное тело не в состоянии подчиниться приказам мозга.

Поэтому просто молчу. Не плачу. Я отрешённо слушаю гудение в собственных ушах, нарастающее с каждой секундой. Кажется, оно сейчас дойдёт до ультразвука и оглушит меня, принесёт с собой спасительную тишину.

Я поворачиваю отяжелевшую голову и смотрю вниз, туда, где разбиваются волны об острые каменные глыбы.

И не верю.

Гул в ушах резко прекращается, шум дождя набрасывается на меня со всей силой, а щеку неожиданно обжигает болью. Прижав пальцы к коже, я понимаю, что только что заработал пощёчину.

Чувствую на своём плече тяжесть чьей-то ладони.