Застава

— Мистикой здесь не пахнет, здесь пахнет точнейшим расчётом и профессиональным исполнением. Я не могу пока дать точного определения происшествию, но если у нас появились неведомые соратники, это здорово. Осталось только разыскать их и предложить совместную работу.

— Как это у вас легко получается.

Дэн снова повёл плечом и устремил взгляд своих жёлтых, не замутнённых никакими угрызениями совести глаз на Кузьмичёва.

— Любите вы… преувеличивать, — сказал генерал уже не так мрачно. — Иногда мне кажется, что вы знаете то, чего не знаю я, а должен бы.

— Возвышаться над другими — дурной тон, — сказал Веселов.

— Дон Кихот говорил по этому поводу: только тот человек достоин возвышаться над другими, кто делает больше других. А я самый обыкновенный системщик и не претендую.

Гордеев еле заметно усмехнулся.

Кузьмичёв озабоченно пригладил пальцем бровь.

Веселов прищурился, собираясь высказать своё мнение по данной теме, но его остановил звонок мобильного.

Кузьмичёв ткнул пальцем в браслет айкома, выслушал абонента, сказал приглушенным страдальческим тоном:

— Дина, это не та компания… — Генерал осёкся, помолчал, закончил чуть спокойнее: — Хорошо, сейчас приеду, обсудим.

Он встал из-за стола, посмотрел на Веселова:

— Заканчивайте без меня, Юлий Тарасович, держите в курсе.

Все трое встали, провожая генерала взглядами, пока за ним не закрылась дверь.

Веселов занял его место.

Гордеев и Дэн хотели сесть, но заместитель координатора силовой структуры «Триэн» поднял ладонь:

— Дугарай, вы свободны. А вы, полковник, останьтесь.

Дэн посмотрел на Гордеева, пошёл к двери, оглянулся.

— Я вас подожду внизу, Иван Петрович. Всего хорошего, Юлий Тарасович.

Веселов кивнул на стул.

— Садитесь, полковник, я вас долго не задержу.

Гордеев сел.

Веселов изобразил улыбку.

— Не смотрите волком, полковник. De corde enim exeunt cogitationes malae, как сказано в главе пятнадцатой Евангелия от Матфея. Из сердца исходят дурные помыслы. Поэтому руководствоваться эмоциями в нашем деле нельзя. Я оставил вас вот по какому поводу. Какие у вас планы на хроников?

— Не понял. Их надо в ближайшее время передислоцировать. Оба понимают, что их мирная жизнь закончилась, и согласны работать с нами, но и жить на переднем крае, всё время ожидая удара в спину, далеко не фонтан. Мы наметили район, куда переедут оба.

— Не надо им никуда переезжать.

Гордеев изумлённо вгляделся в породистое, основательное лицо зама Кузьмичёва, которое не портила рыжая россыпь.

— Вы шутите?!

— Ничуть не бывало. Ксеноты знают, где живут хроники, и наверняка вскоре наведаются. А мы подготовим засады.

Гордеев облизнул ставшие сухими губы.

— Это же… неоправданный риск! Ребята могут погибнуть! И живут они не одни, а с семьями, и не в вакууме, а в окружении соседей, тоже рискующих попасть под удар. Последние события показали, что ксеноты ни перед чем не остановятся.

Веселов изобразил отеческую мину:

— Это приказ, полковник. Согласованный наверху со всеми экспертами. Извольте выполнять.

Лицо Гордеева окаменело.

— Это всё?

— Ради великой России стоит пойти на любые издержки.

— Понятно. Вы давно смотрели ТВ?

— При чём тут ТВ? Я вообще не смотрю телебред.

— Иногда туда прорываются удивительные вещи. Вчера в программе Якубовича «Поле чудес» по первому каналу в игре принимала участие школьная учительница с сорокалетним стажем.

Якубович спросил: сколько вы получаете? Она ответила: зарплата у нас — пять тысяч шестьсот рублей. Вы понимаете? Пять тысяч шестьсот рублей! Не долларов. Так вот, пока у нас учителя и медики получают нищенскую зарплату в десять-тридцать раз меньше зарплат чиновников, великой России не быть! — Гордеев встал. — Разрешите откланяться?

По лицу Веселова прошла тень.

— Идите.

Гордеев направился к двери.

— На оперативную проработку замысла даю три дня, — сказал ему в спину Веселов.

Гордеев не оглянулся, вышел, чувствуя затылком оценивающий взгляд Юлия Тарасовича. Сдерживать себя он умел. Однако сердце бухало в груди, как сваезабивщик, предлагая послать зама генерала матом (чего уж там говорить, Матфей был прав), но это вряд ли изменило бы ситуацию.

5. Бес Бесин

Мэр был хмур и озабочен. Ставленник действующего президента, он старался изо всех сил понравиться москвичам, играя отца родного, а главное — создать в народных массах имидж неподкупного и умного руководителя, пекущегося о всенародном благе, поэтому драл с заместителей три шкуры за любую провинность.

— Арнольд Метаксович, на вас жалуются люди.

— Это ещё кто? — пробурчал Бесин, топорща густые чёрные брови. В отличие от худенького пышноволосого мэра он выглядел как человек-гора и цедил слова сквозь зубы.

— Руководители строительных фирм написали коллективное письмо премьеру. Вас обвиняют в завышении цен на квартиры и в создании нетерпимого климата для заинтересованных инвесторов.

— Нетерпимого климата? — фыркнул Бесин. — Что-то новое в строительном бизнесе.

— Вы построили систему недоступности к открытым конкурсам, что является серьёзным превышением полномочий.

— Я строю новую Москву, что требует крупных финансов.