Застава

Зашагали вдоль Белокаменного проезда с домами советской постройки, прошли Яузскую аллею, углубились в лес по Абрамцевской просеке.

Лес был лиственным, преимущественно липово-берёзовым, но встречались и кленовые рощицы, и редкие сосны, и дубы.

Сошли с просеки, остановились под одним, с толстым узловатым стволом, загородившим кроной полнеба. Телохранители обоих хроников отстали, давая им возможность почувствовать себя свободными, хотя бдительно вглядывались в лесные заросли и редкие беседки, пустые в этот почти полуденный час.

— Гигант! — сказал Уваров нежно, подходя к дереву и прижимаясь к его стволу всем телом. — Какая энергетика, а? Стань рядом, подыши.

Ватшин послушно приник к стволу.

Голову объяла чистая как слеза тишина.

Мышцы тела на мгновение стали каждая сама по себе, как бы ожили, освободив тело от массы и материальности.

Захотелось летать!

— Здорово… — прошептал Ватшин.

Уваров долго не отвечал, слившись с могучим деревом в единое целое, а через него — со всеми лесами России и мира в целом.

Пошевелился.

— Пойдём, посидим где-нибудь.

Отошли от дуба, притихшие, сели на старую деревянную лавочку, невесть откуда взявшуюся перед краем болотца. На доске спинки виднелась вырезанная ножом надпись: «Здесь были В и А».

— Практически это о нас, — кивнул на надпись Ватшин. — Я — В, а ты — А. Рассказывай. Как тебя брали?

— Да что рассказывать? — неохотно проговорил Уваров. — Пришли двое, ни слова не говоря начали вязать, рот заклеили… а тут Солома объявился. Взяли их. Эта троица была инолами.

Уваров помолчал, потом добавил:

— Понервничать пришлось, конечно, надоело до чёртиков! А вчера наши взяли главного инола.

— Кого?

— Тебе не говорили?

Ватшин пережил мгновенное чувство обиды, но сумел от него избавиться, рассмеялся.

— Мне ничего нельзя говорить, я писатель, что услышу — переношу в книгу.

— Юлий Тарасович.

— Да ты что?! — поразился Константин.

— Ага, я сам обалдел, когда Дэн озвучил свои выводы.

— Тебе Дэн звонил?

— К Гордееву вызывали, а там Дэн… и главный их разведчик. Мне предложили стать аналитиком системы, работать с Дэном.

— А мне ничего.

— Ещё предложат, во-первых, ты моложе, а во-вторых, как хроник — сильней меня. Где был в последнее время?

— По северу ходил, по российскому, порталы искал.

— Нашёл?

— Аж целых четыре, один в Москве, два в Подмосковье, четвёртый в Королёве, но последние три потом взорвали. Потом меня укусила муха неподчинения, и я махнул к началу рождения Вселенной. Вот это был поход намного интересней.

— Что обнаружил?

— Наша наблюдаемая Вселенная — лишь часть гораздо большей структуры, хотя и сама раздулась в результате инфляции в триллионы триллионов раз с момента Бигбума.

— Ну, это я знаю. В момент завершения инфляции в разных областях континуума доминировали разные частицы и силы, а то и разные законы физики. Так что наблюдаемый нами космос — лишь трёхмерный срез более многомерного Мультиверса, заполненного множеством разных доменных мирозданий.

— Вот бы посмотреть, кто там живёт, какие формы там приняла жизнь.

— Вряд ли это осуществимо, — покачал головой Уваров. — Мы помним только то, чему были свидетелями предки единой родовой линии. Хотя, — он оценивающе посмотрел на раскрасневшегося Константина, — может, тебе удастся это сделать?

— Ты же только что сам сказал — мы помним только…

— Я имею в виду твою экстрасоматику. Поход в будущее — это не листание наследственной памяти, это нечто другое — прорыв в иную область человеческих умений. Недаром же инолы хотели заполучить нас в качестве подопытных… — Уваров осекся.

— Ты о чём? — не дождался продолжения Ватшин.

— Язык мой — враг мой, — с сожалением и смущением сказал математик. — Не хотел ведь тебя пугать. Инолы задумали не только получить от нас информацию о прошлом, но и использовать нас в качестве подопытных кроликов, чтобы внедрить наши ДНК в свои генетические структуры.

— Зачем?!

— Не догадываешься? Чтобы стать такими же, как и мы.

— Блин!

Уваров рассмеялся.

— Я думал, лексикон писателя пошире.

— Они хотят… стать хрониками?

— Инолы — тоже ксеноты своего рода, их ДНК — называется КсНК — работает на иных полимерах, они пытаются взять на вооружение все достижения современной науки, технологии предков и экстраспособности людей.

Ватшин погрузился в размышления. Воображение уже начало рисовать ему идею нового романа, рождённую словами Сан Саныча, где главным героем становился иночеловек.

— Не переживай, Костя, с нами друзья, — сжал его локоть Уваров.

Ватшин очнулся.

— Да я не переживаю… почти… самую малость. Ты-то где бродил?

— Титан изучал, спутник Сатурна. Наши предки обжили его, понастроили подлёдных станций, нашли в океане подо льдом какую-то странную жизнь. Наверху, на самой поверхности, температура достигает минус ста восьмидесяти градусов, а в океане гораздо теплее.

— По Титану я не бродил, был на Европе[13], если говорить о спутниках больших планет. Где побывал ещё?

— Изучал вымирание видов на Земле в результате всяких природных катаклизмов. Вернее, это наши учёные считают эти катаклизмы природными, на самом деле большинство их оказалось искусственного происхождения.