Застава на Аргуни

Айбек запаленно дыша кивнул. Пограничники побежали дальше. Вскоре они вошли в глухой лес. Высокие сумрачные сосны и лиственницы обступили их со всех сторон. Лыжня, извиваясь между деревьями, по-прежнему змеилась на север. Костя бежал все вперед и вперед. Айбек отставал все больше и больше и наконец скрылся где-то за деревьями. Слезкин решил продолжать погоню один. Пробежав еще километра три, он остановился. На крутом склоне глубокого яра лес неожиданно кончился. Внизу расстилалась широкая долина. За нею на синем фоне далекой цепи гор, виднелись лесистые шапки высоких холмов. Слезкин смотрел на след. Смотрел и ничего не мог понять. Снежная целина перед ним была изрезана несколькими лыжнями. Лыжи были, конечно, одни и те же, а следов много. Перед опешившим Слезкиным бежала теперь уже не одна, а две параллельные лыжни. В одном месте их пересекала третья.

— Гад ползучий! — выругался Слезкин. — Ишь, петляет, хитрит! Неужели опять вокруг пальца обведет? Куда же теперь идти?

Костя посмотрел на почти отвесный склон яра. Склон был усыпан запорошенными снегом валунами. «Тут не только лыжник, а и пеший вряд ли спустится», — подумал он, направляясь по лыжне, забиравшей влево.

Описав круг в два-три километра, Слезкин очутился опять на том же месте — на лыжне, пересекавшей параллельные следы. Изумленный Слезкин, ненавидя свою беспомощность, чертыхаясь, смотрел на противоположный склон долины, надеясь там увидеть пришельца.

«Значит, он наших ракет не видал, — подумал Костя. — Иначе бы в такую даль не потащился. Сразу уполз бы обратно».

Слезкин опять склонился над следом, стараясь разгадать уловку врага. Молодой пограничник не мог понять, что опытный нарушитель закрутил большую «восьмерку». Запутав след на краю обрыва, он двинулся вдоль яра, надеясь отыскать место для спуска в долину.

На распутывание «восьмерки» Слезкин потерял еще с полчаса. Выйдя, наконец, как ему показалось, на правильный след, он сбросил полушубок и ожесточенно заработал палками. Потерянное время нужно было наверстать. Пробежав с километр, Слезкин вздрогнул и резко остановился. Впереди устало двигался нарушитель. Одетый в такой же, как пограничники, полушубок, с винтовкой за плечами, он шел по кромке оврага и, казалось, совершенно не чувствовал погони.

«Наконец-то! Сейчас я на тебе отосплюсь! — подумал Костя задохнувшись. — Только бы не ушел, только бы не ушел!» — умолял судьбу Слезкин, сдергивая с шеи винтовку.

Он передернул затвор и, держа в одной руке винтовку, а в другой — палки, бесшумно двинулся вперед, готовый в любую минуту схватиться с врагом. Но как он странно плетется? Неужели так выдохся, что даже не остерегается, не оглядывается? Вот остались считанные шаги. Слезкин вскинул на руку винтовку и тут же крякнул удивленно. Глаза его смотрели дико. Перед ним был Айбек. Слезкин даже ослабел, ноги его в коленях задрожали, когда он понял, что еще миг — и мог бы застрелить своего.

Не меньше был удивлен и Абдурахманов. Как он очутился впереди Слезкина, Айбек понять не мог. Оказывается, когда Костя распутывал след и колесил по «восьмерке», Айбек, не раздумывая, двинулся напрямую…

Пока пограничники ломали голову, куда девался тот, кого они преследовали, враг уходил все дальше и дальше. На опушках леса он останавливался, оглядывался, прислушивался. Но взгляд его хмурых глаз ничего подозрительного не улавливал. В лесу было тихо и по-весеннему тепло. Среди вековых сосен и лиственниц нарушитель чувствовал себя спокойно. Он по опыту знал, что в таких дебрях найти убежище нетрудно. В опасную минуту здесь любой камень, любое дерево могли стать хорошим укрытием от пуль пограничников.

И все-таки, несмотря на железные нервы, то вспорхнувший из копанцев глухарь, то упавшая с ветки снежная шапка заставляли нарушителя вздрагивать. Несколько раз он бросал лыжи и прятался за деревья. За десять лет сотрудничества с японской разведкой он хорошо убедился, насколько страшна работа прикордонного агента. Только всевышний, к которому не раз приходилось обращаться в трудную минуту, только он ведал, что это такое. «Будь они прокляты со своей работой! — думал нарушитель, проклиная хозяев. — Если б не деньги, которых вечно не хватало, да не подбиравшаяся незаметно ничем не обеспеченная старость, послал бы все к черту».

Отойдя от границы километров на пятнадцать, нарушитель, не снимая лыж, присел на камень, вытащил пачку «Золотого дракона». Закружился дымок, приятно защекотал в широком, хищно вздрагивающем носу. Тишина, чистый, пахнущий смолой воздух и аромат сигареты успокаивали, внушали уверенность. Усталые, очень длинные ноги отяжелели, ныли в коленках. Идти дальше не хотелось. Нарушитель закурил вторично, хотя и понимал, что еще не вышел из зоны опасности. Да и где, собственно, эта зона кончается? Разве можно поручиться за то, что через пятьдесят, сто, двести километров отсюда опасность исчезнет?