Застава на Аргуни

Улыбка вошедшего в казарму Торопова рассеяла тревожные мысли бойцов. Внешне начальник казался спокойным. Лишь румянец, разливавшийся по обветренным, слегка побледневшим щекам, выдавал его волнение. Сверкнув глазами, он сказал:

— Товарищи, сегодняшней ночью заставам пограничных отрядов Дальнего Востока приказано перейти государственную границу и разгромить вражеские кордоны.

В казарме наступила гробовая тишина. Бойцы затаили дыхание, слышали стук собственных сердец. Откуда-то из-за границы донесся заунывный плач филина. Слезкин почти задохнулся от волнения. Он знал, что совершается событие, которое он не забудет всю жизнь.

— Нам приданы для усиления бойцы соседних застав, — как в тумане слышал Слезкин торжественный и суровый голос Торопова. — К нам подходит взвод маневренной группы. Мы должны уничтожить кордон Уда-хэ и гарнизон в станице Георгиевской в пятидесяти километрах от границы.

Торопов взглянул на часы, сказал:

— Прошу сверить! Сейчас восемнадцать сорок пять. Выступаем в двадцать четыре ноль-ноль.

Сержанты и солдаты начали сверять время. Слезкин, волнуясь, все никак не мог загнуть обшлаг гимнастерки. Торопов продолжал:

— Приказываю в оставшееся время подготовиться к операции. Получите у старшины дополнительные диски к автоматам, патроны, гранаты. Накормите коней. Подготовьте пятидневный запас фуража и продовольствия. Для охраны границы на заставе останутся…

Услышав это, бойцы заволновались. Шуточное дело — остаться в такой момент на заставе! Сколько бессонных ночей провели они в засадах, секретах, дозорах, мечтая о встрече с ненавистными самураями в открытом бою! И вдруг остаться? В эту незабываемую, тревожную минуту перед грядущей битвой Слезкин гневно подумал: «Если оставят — не подчинюсь!» Он насупился, весь напружинился, угрожающе стиснул зубы. Прозвучали фамилии остающихся. Лицо Слезкина просияло, он облегченно переступил с ноги на ногу.

— Больные есть? — спросил Торопов.

Больных не оказалось.

— Вопросы есть?

— Разрешите, — зазвенел накаленный голос Айбека.

— Пожалуйста.

— Зачем так, товарищ лейтенант: если соревнования — Абдурахманов нужен, если бой — Абдурахманов не нужен? — в голосе слышалось клокотание обиды.

Торопов чуть заметно улыбнулся.

— Вас, товарищ Абдурахманов, можно хоть в тот, хоть в другой список включить. На вашу долю выпало самое ответственное поручение. Как лучшему кавалеристу, поручаю быть связным между штурмовой группой и заставой. Придется одному пробираться по тылам противника. Возможны встречи с врагом в одиночку.

— Спасибо, товарищ лейтенант, — прошептал Айбек.

— Есть еще вопросы? Нет! Готовьтесь к бою. Старшина, приступайте… Командирам отделений зайти в канцелярию!

Торопова точно подменили. Все то, что мучило последнее время — вся тоска, тревога, неразбериха в личной жизни — все это отошло куда-то вдаль перед тем, что должно было совершиться. Теперь жизнь его не принадлежала ему. Он с радостной готовностью отдавал ее родимой земле. Командиры отделений не узнавали своего начальника. Торопов будто помолодел, расцвел, движения его были четкими, голос звучал властно. Такому они подчинялись с радостью. Еще никогда Торопов не казался таким красивым. Но никто не знал, что и таким счастливым он еще никогда не был.

Торопов подозвал командиров к карте, четко, словно не раз уже до этого штурмовал Уда-хэ, разъяснял:

— Повторяю: выступаем с заставы в двадцать четыре ноль-ноль. Двигаемся тыловой тропой в сторону Уда-хэ. Переправляемся через Аргунь на подручных средствах вот здесь, на перекате. Обходим по юго-восточному склону высоту с отметкой 365, сближаемся с кордоном. Сержант Карпов и ефрейтор Павличенко пойдут вперед, снимут часовых и дадут сигнал. Тогда начинаем атаку. Удар должен быть внезапным, действия решительными!

— Этот вариант вступит в силу, если мы убедимся, что для японцев наше выступление — неожиданность. В противном случае будем действовать по второму варианту.

Лейтенант подошел к рельефу участка.

— Вот здесь будут стоять минометы под командованием Кукушкина. Если японцы успеют занять огневые точки и задержат нас на подступах, мы окопаемся и с рассветом завяжем перестрелку. По нашему сигналу старшина начнет обстрел кордона зажигательными минами. Будем выкуривать противника таким образом. Это — на худой конец.

— А как быть с конями? — спросил Карпов.

— Коноводы будут наготове. Как только с кордоном покончим, я пошлю на заставу Абдурахманова. Старший лейтенант Панькин обеспечит переправу коней вплавь. Где это сделать — он знает. Понятно? — спросил Торопов сержантов.

— Понятно! — дружно ответили они.

— Тогда — за дело! Расскажите бойцам обязанности во время штурма. Проверьте подгонку снаряжения. Пусть люди отдохнут, хорошенько поедят. — Торопов вытащил пачку папирос, угостил сержантов. — Вы, товарищ Пушин, возьмите Слезкина и отправляйтесь на НП. Внимательно посмотрите, что делается на кордоне. С наступлением темноты вернетесь на заставу. Звонить по телефону разрешаю только в экстренном случае.

— Ясно, товарищ лейтенант.

— Выполняйте задачу!

Пушин лихо козырнул.