Застава в огне

Оглушенный ударом металлической двери, Мансур с трудом поднял голову. Он попытался отползти за машину, и это ему удалось. Послышались пистолетные выстрелы. Аскеров догадался, что в атаку пошли милиционеры, те трое, которые оказались в шашлычной. Но триумфа им добиться не удалось — все тот же черный джип стремительно удалялся по дороге.

Мансур, прикладывая платок к рассеченному до крови виску, присел на подножку «УАЗа» с той стороны, где была оторвана дверь. Гущин включил зажигание и удивился тому, что, несмотря на попадание снаряда, машина работает. Теперь ему нужно был пристроить отстреленную дверцу в салон. Глядишь, починят и приделают на место.

Капитан пошел в шашлычную. Назар утешал едва не плачущего Ильяса. Ведь такие убытки принесли ему эти бандиты. Ремонт обойдется недешево.

— С вами все в порядке, Назар? — поинтересовался Аскеров.

— Со мной — да. А вот что ты с человеком сделал? Это тоже из-за тебя.

Мансур улыбнулся, увидев перед собой прежнего — боевитого, всех поучающего Назара. Жив курилка.

— Вы поедете с нами или на своей машине?

— Конечно, на своей. — Назар вплотную подошел к капитану и добавил тихо, убежденно, только для себя и Мансура: — Я их теперь не боюсь. Я их совсем не боюсь.

В аккуратном, пропитанном пряными запахами специй доме Аюб-хана царило унылое настроение. Так было всегда, когда в плохом расположении духа находился сам хозяин. Стоило ему расстроиться, и он уже мог ничего не говорить об этом — все женщины в доме: жена, сестра, уборщица и повариха, — каким-то седьмым чувством моментально узнавали об этом и вели себя тише воды, ниже травы. Когда Аюб-хан огорчен, его раздражает все подряд, в такие моменты лучше не попадаться ему на глаза.

Фархад тоже прекрасно знал эту особенность местного богача. Но ему на это наплевать. Не он зависит от Аюб-хана, наоборот — тот от него. Так что может раздражаться и психовать при ком угодно. Фархад же в случае чего быстро поставит его на место.

Услышав от Фархада плохую весть, Аюб-хан растерялся. Опять не вышло, уже второй раз. Какой-то этот Аскеров заколдованный, ничто его не берет.

— Интересно, где сейчас этот чертов капитан? — пробормотал Аюб-хан, боязливо поглядывая на окна. — Он может прийти сюда. Назар проболтается, и тогда он может прийти сюда.

Они сидели в гостиной. Хозяин расположился на подушках на своем любимом диване, Фархад сидел на низеньком пуфике рядом со столиком и беспрерывно отхлебывал из пиалы чай. Они чем-то были похожи, Аюб-хан и Фархад: оба высокие, лупоглазые, с короткими стрижками, курчавыми бородками. Только хозяину за пятьдесят, а его гость почти в два раза моложе. Среди моджахедов Фархад пользуется авторитетом, на его счету много дерзких нападений на машины и дома неверных.

— Ты не того боишься, Аюб, — сказал гость, в очередной раз отхлебывая зеленый чай.

— Кого мне еще бояться?

— Ты забыл, что стало с Хакимом? А ведь он был старым другом Надир-шаха.

— Хаким-то тут при чем? Я сделал все, что вам надо.

— Это ты можешь мне рассказывать. А эмир возьмет и скажет шаху, что ты виноват.

— Почему так, Фархад? Что плохого я сделал эмиру?

— Ничего. Только чья-то голова должна покатиться. Нельзя оставлять все как есть. За любую неудачу нужно расплачиваться.

Фархад произнес эти слова как истину в последней инстанции. Он совершенно спокойно предлагал богачу принять правила игры и смириться с ними. Аюб-хан с тоской понял, что отныне его судьба находится всецело в чужих руках. Ему остается только молчать и слушать.

— Я не сказал, что покатится твоя голова, — продолжал Фархад. — Но твоя на очереди — вторая.

— А чья первая?

— Какой же ты чурбан! Конечно, Аскерова. У нас нет другого выхода: если мы не смогли купить пограничника, мы должны убить его. Каким угодно образом. Шах приказал.

Аюб-хан недовольно покосился на застывшего возле дверей телохранителя и раздраженно прогнал его. Когда тот вышел, он доверительно спросил афганца:

— Что мне нужно делать?

— Твоя задача очень сложная, — сказал Фархад таким напыщенным тоном, что стало ясно: он шутит. — Нужно, чтобы ты не кудахтал, не пачкал штаны, а сидел на месте и спокойно пил чай. Ты это можешь?

— Пить чай? Да, могу. Могу чай пить, могу кофе.

— Да хоть молоко, на здоровье. Главное, чтобы Аскеров сделал то, чего ты больше всего боишься, — пришел сюда. Тебе даже и приглашать его не нужно, без тебя пригласят.

Аюб-хан обмер.

— Убить начальника заставы при свидетелях?

— Во-первых, его отстранили, он больше не начальник. Во-вторых, свидетелей не будет. Во всяком случае, лишних.

Аюб-хан, оглядев гостиную, похолодел при мысли о том, что здесь, среди этой красоты и уюта, прольется кровь. Неужели его жилище осквернят? Пусть придумают что-нибудь другое. В конце концов, он достаточно много делает для афганцев, и они могли бы не обращаться с ним, как с собакой.

— Фархад, дорогой, только не в моем доме, умоляю! Не убивайте в моем доме!..

— Ковры испортить боишься? — усмехнулся тот. — Отмоются.

— Какой-никакой, Мансур — все-таки человек. Он здесь молился.