Заставлю тебя полюбить (СИ)

Немедля ни секунды, он подхватил девушку на руки, вынудив обхватить себя ногами и понес в комнату. Ту, где ночевал он и где была самая большая кровать в доме. Осторожно уложив девушку на простыни, все еще хранившие его запах, он коснулся резинки штанов, но тут Милка схватила его за руки. С ужасом распахнув глаза, она таращилась на него, словно умоляя не делать этого, а потом и вовсе дернулась и отползла назад.

— Я не буду с тобой спать, — проговорила она, пытаясь совладать с собственным дыханием. Да что же это такое. Пусть и не было у нее раньше сексуального опыта, пусть и требовал организм разрядки, но не терять же рассудок от прикосновений мужчины, которого она ненавидит. Да, ненавидит. Мила поймала себя на мысли, что ей все чаще приходится себе об этом напоминать.

— А кто говорил о сне, Бэмби? — усмехнулся Сашка и быстрыми движениями стянул с себя футболку, обнажая идеально прокаченный торс. Он что же решил ее соблазнить таким образом?

— Зря стараешься, я ж не мужик, — хмыкнула она.

— В смысле, — не понял Ракитин, но уже двинулся на нее.

— В прямом, это вы от сисек голову теряете и слюни пускаете.

Неожиданно для Милки Сашка рассмеялся в голос, и настолько красивым был его смех, что девушка невольно заслушалась, упустив тот момент, когда Ракитин внезапно оказался на кровати, прижав девушку к матрацу и нависнув сверху. Милка даже взвизгнуть не успела, как он впился в ее губы поцелуем. Не ожидая такого напора, Мила даже рот приоткрыла, и Ракитин незамедлительно этим воспользовался, раздвинув сильнее пухлые губы девушки, скользнул языком внутрь.

Мила напряглась, попытка увернуться не увенчалась успехом, и настойчивый язык продолжил орудовать у нее во рту, подавляя всякое сопротивление. Мила хотела, очень хотела укусить Ракитина, сделать ему больно, оттолкнуть, но тело ее совершенно не слушалось.

Запах Сашки пьянил и вызывал в теле приятную дрожь. Он целовал ее так настойчиво, напористо и в тоже время так нежно, и бережно, что Мила потерялась в собственных ощущениях и желаниях. Одна часть девушки кричала, что нужно все это прекратить, вырваться, и зарядить Ракитину по самое не хочу, другая же требовала продолжения. Она сгорала от каждого прикосновения теплых ладоней, скользящих по ее телу, ласкающих, тискающих, порой сжимающих до боли бедра, талию, грудь. Тело девушки покрылось испариной, дыхание то и дело сбивалось, а когда губы Саши спустились ниже и, проведя дорожку от шеи к ключице, остановились на ставшей невозможно чувствительной груди девушки, Мила потерялась в пространстве, выгнувшись в пояснице, она издала протяжной стон.

Багирова должна была, обязана была просто его остановить. Это неправильно, все это неправильно. Не может она его хотеть, по всех законам логики он должен быть ей отвратителен, ведь ее выдали за него силой, отдали как вещь в руки нового хозяина, а она, как последняя размазня, как тряпка какая-то, не может ему сопротивляться. Потому что невозможно просто противиться этой близости, прикосновениям, теплу.

А Саша тем временем умело распалял в ней пламя. Низ живота девушки затянуло невыносимо, потребность соединить бедра, чтобы хоть немного ослабить напряжение, росла с каждой минутой. Тело настойчиво требовало большего, чего-то, что она еще не успела испытать, несмотря на всю ее показную развязность. Нет, конечно, Мила, как и многие в ее возрасте уже раз исследовала тело, но ведь это не тоже самое.

— Саша, — сорвался с ее губ стон, когда Ракитин стянул с нее штаны, а следом и белье. Она пришла в себя в туже секунду, полуобнаженная, с раскинутыми в стороны ногами Багирова лежала перед мужчиной. Она ни разу не обнажалась в присутствии парней, ей было неведомо, каково это — вот так раздеться, остаться такой беззащитной, открытой перед взором мужчины. Несмотря на весь свой боевой характер, Мила не смогла побороть зародившиеся в ней смущение и страх.

— Не бойся, я ничего не сделаю, ничего, что тебе не понравится, — уверенно заявил Сашка. — Расслабься, Бэмби, тебе понравится.

— Я не хочу, — дрожащим голосом произнесла Мила и голос ее дрожал вовсе не от страха.

— Малышка, — Ракитин улыбнулся, — врешь ты совсем неубедительно, — Мила даже дернуться не успела, как Сашка скользнул пальцами туда, где все буквально горело, изнывало, жаждало ласки.

Мила хотела свести бедра, даже попыталась это сделать, но кто бы ей позволил. А следующие секунды ознаменовываются величайшим позором, потому что пальцы Ракитина уверенно развели нижние губки девушки, размазывая обильно выступившую влагу. И кажется, девушка даже не заметила, как смотрел на нее муж, как были плотно стиснуты его челюсти, как сложно ему было себя контролировать. Он ведь жил ею, давно. Два года он не смел даже думать об этом, а сейчас, сейчас она лежала перед ним, а он с ума сходил от одного лишь взгляда на нее, от реакции ее тела.