Заставлю тебя полюбить (СИ)

Время близилось к половине одиннадцатого, когда очередное такси отказалось ехать по моему адресу. Спрос большой, свободных машин поблизости нет. И под капотом не удалось обнаружить проблему, нужна диагностика.

Щелкнула сигнализация — Слуцкий пригласил меня в свой внедорожник.

— Назови адрес, куда ехать.

Я назвала улицу и дом. И попросила высадить меня на въезде в наш поселок.

— Как скажешь, — миролюбиво ответил Слуцкий.

Сесть в автомобиль чужого мужчины или опоздать и остаться за воротами особняка?

Что хуже?

Я выбрала первое. На глаза наворачивались слезы, но я упрямо стискивала челюсти.

Слуцкий, чувствуя напряжение, заговорил первым:

— Перейдем на ты. Ладно? Для тебя я просто Андрей.

С этими словами просто Андрей протянул мне свою визитку. Пока мы стоим на светофоре, я внимательно ее изучаю. Здесь есть все необходимые контакты — и почта, и номер телефона, ссылки на социальные сети клиники.

— Зачем? — спрашиваю тихо.

— Чтобы жить дальше. Я могу помочь, Жасмин, потому что ты нравишься мне. Очень серьезно.

Андрей сказал это так открыто и безо лжи, что у меня рука дрогнула. Я ложь сразу чувствую, с Эльдаром научилась. Здесь все по-настоящему.

— Мне жаль, что тебе пришлось уехать из ресторана, — я резко перевожу тему.

— Да, торт не попробуем. Так даже интереснее, — Слуцкий мельком повернулся ко мне.

В голове проносятся кадры. Один за другим.

Сын. Дочь. Работа и дом. Чувство вины.

И в каждом кадре — лицо Эльдара. Его гнет. Жесткие рамки, в которую он вогнал непокорную жену сына.

— Андрей, тебе лучше не помогать мне, — говорю честно, без прикрас.

— Я знаю Эльдара и догадываюсь, какая у него позиция относительно тебя.

— Откуда?

Андрей улыбнулся краем губ. Мы стремительно отдалялись от ресторана, с такой скоростью мы приедем быстро.

— Вижу твои потухшие глаза. А при первой встрече они светились.

Я сминаю в руках визитку. Она жесткая, не гнется. Надежно прячу ее в своем кармане и благодарю кивком.

Я же говорила, что найду выход. Пусть даже радикальный… я хотела жить. А не существовать.

Ты не оставил мне шанса, Давид.

— Не обещаю, что воспользуюсь, но спасибо. Останови здесь!

— Точно.

Слуцкий плавно останавливает внедорожник у въезда в поселок. Я не прощаюсь.

Потому что, оказывается, и слова выдавить не могу.

Потому что вижу перед собой автомобиль Давида, который с самого его отъезда пылился в гараже. Я иногда приходила посмотреть на него. Вспомнить наши редкие поездки. В самом начале знакомства.

А теперь он здесь. Как призрак.

Я моргнула несколько раз, затаив дыхание. Это точно его автомобиль. Те же цифры и буквы.

Я вышла из внедорожника Слуцкого и оторопела — у водительской двери стояла мужская фигура.

Большая, опасная. Незнакомая. Я хорошо помнила, каким уезжал Давид год назад.

Не таким. Точно не таким пугающим.

Ты вернулся? Не верю, — билось в голове.

Все было так просто, что становилось жутко.

Глава 48

Я стояла в оцепенении. В распахнутом настежь пальто, потому что в салоне Слуцкого было жарко. Из полураскрытых губ выходил пар.

Тяжело дышать.

Тяжело.

Мой самый частый сон делает шаг вперед. Выходит из-за тени и попадает под жуткий свет желтого фонаря.

Между его пальцев тлел окурок. Курить не бросил, поняла я.

И Слуцкий не уезжает. Он еще не знает, кто только что вернулся домой. Не знает, насколько здесь становится опасно.

А Давид изменился. Сильно. Мощные плечи, внушающее телосложение. Только глаза такие же — уставшие.

Он смотрел на меня долго, и ничего нельзя было прочитать в его глазах. Я тихонько выдохнула, и черный пристальный взгляд уловил этот выдох.

Давид приблизился к внедорожнику Слуцкого и несколько раз постучал по крыше.

Я напряглась. Выдохнув сигаретным дымом, Давид приказал:

— Можешь ехать отсюда.

Тихо. Емко. Но страшно.

Я незаметно кивнула Слуцкому в подтверждение. Так будет лучше — я не хочу войны. Я против кровопролития. Против боли и несправедливости. Давид ведь на все способен.

Тем более сейчас.

Я экстренно просчитывала пути отступления. Думала, что делать дальше. Я так скучала.

Когда он подошел, я втянула носом запах сигаретного дыма и морозную свежесть. Дым породил воспоминания. Заставил память усиленно работать.

Наши ночи. Горячие, ревнивые. До одури безумный роман, переросший из ненависти в нечто непонятное, но невероятно большое.

— Ну, привет, — раздалось в полной тишине. Рядом стояли чужие дома и высокие заборы. Слева лес, но он был не так страшен.

Как улыбка Давида.

Она вышла отталкивающей. Немного чужой. Беспечной и циничной.

Давид огрубел. Рядом с ним холодно, темно. Мрачно. Давид ждал объяснений.

Я не поприветствовала его в ответ, хотя и тосковала дико. Я дернула подбородком. Объясняться не буду, и Давид прекрасно об этом знает.

— Не рада мне? — он подошел ко мне близко и выбросил окурок в снег.

Рада. Безумно.

Хочется прикоснуться к нему — к его отросшей щетине, и легонько погладить. Хочется провести пальцами по его шероховатым губам и вспомнить его бесцеремонные поцелуи.

Хочу зарыться пальцами в его жесткие волосы и прижаться к нему близко-близко.