Заставлю тебя полюбить (СИ)

Сцепив зубы сквозь слезы, я усмехнулась и, сама не знаю как, ударила Давида. По грубой щетине и шероховатым губам.

Я дала пощечину.

И вспомнила, какими темными бывают глаза зверя. Невероятно темными — я такие ни разу не видела.

— Почувствуй, как я рада! — процедила тихо.

Нарочно задев его плечом, я понеслась в сторону особняка.

К черту Давида.

К черту его тачку.

К черту все чувства!

— Стоять! — гаркнул в спину.

— К черту! — заорала я, оглянувшись, — к черту!

— Я сказал, стоять!

Давид думает, что я остановлюсь. Он даже с места не шелохнулся.

Это было ошибкой, потому что я бежала все дальше и быстрее. Спотыкаясь, я убегала от зверя.

Давид отвык от меня. От нас. Он привык к другим женщинам — у него их вагон и маленькая тележка была. Наверняка. Я так думаю.

Со злостью вытерев слезы, я ускорила шаг и почти сорвалась на бег.

Здесь было открыто. И вещей моих у ворот не было.

Нелюдь! Эльдар знал о возвращении Давида. Отправил меня на корпоратив, подкрутил машину и… просто невероятно! Он планировал уничтожить меня, но я стала лишь сильнее. Ему назло.

Я оглянулась: Давид ехал в мою сторону. Значит, не уедет. Не исчезнет. Он за мной вернулся. За нами.

Я отвернулась, пряча улыбку, и спокойно шагнула на территорию особняка. Давид не исчезнет больше.

— Ты опоздала, — слышу рядом. Эльдар.

— Можете выбросить мои вещи. Если смелости теперь наберетесь, — отвечаю резонно.

Даже не смотрю в его сторону — ураганом врываюсь в особняк и несусь на второй этаж.

— Следи за языком, девочка, — пригрозил Эльдар, смотря на меня с первого этажа.

— Довольно! — Давид ворвался в особняк как бешеный.

Голос у него был жутковатый. И тело еще опаснее стало, словно он там борьбой круглосуточно занимался. Или в постели с кем-то. Тоже вариант.

От собственных мыслей голова разрывается. Внутри все рвется — так плохо становится и тоскливо. В разы хуже, когда он был далеко. В разы страшнее.

Я забежала в спальню и вытащила из-под кровати чемодан, с которым переезжала в особняк. Пока за дверью раздавались шаги, я сгребала туда все вещи — свои и детские. Вперемешку.

Больше не позволю.

Издеваться, принуждать, эмоционально подавлять.

Никому не позволю.

— Эй, ты слышишь меня?

Нет. Я собираю вещи и не слышу. В ушах звон, все остальное — как сон.

Давид насильно поднимает меня с колен, заставляет выбросить вещи на кровать и тормошит. Приводит в чувство — совсем не нежно.

— Я здесь не останусь. Больше никогда. И только посмей угрожать детьми!

— Не собирался, — серьезно отвечает Давид.

Мне сложно ему поверить. Я все еще не думаю, что это Давид говорит со мной. Что Давид рядом.

Я поднимаю глаза и пытаюсь услышать, что он говорит. Сквозь звон.

— Я увижу детей, а потом заберу тебя отсюда.

— Заберешь? — повторяю хрипло.

— Да, — кивнул Давид, — есть серьезный разговор, Жасмин.

— Значит, больше не любишь меня? Приехал сказать, что нашел другую? — я сделала вывод.

Мой голос дрогнул, а Давид сощурился. Жесткие губы искривились в подобии улыбки, сердце рухнуло.

Я отшатнулась.

— Что ж, поздравляю тебя. Будь счастлив. Только я должна предупредить: ты не убьешь меня больше. Я умерла еще тем утром, когда ты улетел.

— Все сказала?

— Нет. Пусть я умерла, но моя жизнь продолжается. Просто чтобы ты знал.

— Еще что-нибудь? — уточнил Давид с темнеющим взглядом.

— На этом все, — важно сообщила я, — теперь можешь говорить о своих любовницах.

— Прекрасно. Обязательно скажу. Собирайся, прокатимся в уединенное место.

* * *

— Почти год, — задумчиво произнес Давид.

Муж. Или бывший муж. Или незнакомый и безумно опасный для меня мужчина.

Я не знала этого Давида — к нему нужно было привыкать. Заново.

Когда он направится к детям, я не сводила с него взгляда. Он побыл с ними немного, потому что явно разрывался, чтобы сказать мне нечто важное. Но больше его поразило, что Эмиль и Ясмин научились ходить.

Я с теплотой помнила каждое событие: и как ползать стали, и первый шаг каждого малыша. Давид все пропустил — ради нашего спасения.

А потом пришла мама Лиана, она плакала и целовала Давида. Просила больше не уезжать. Я оставила их наедине, посчитав это важным.

— Мам, нам с Жас надо отъехать.

— Конечно, езжайте. Я побуду с детьми. Не переживайте!

— Спасибо, мам, — коротко поблагодарил Давид и нашел меня взглядом.

Он сделал несколько размашистых шагов, взял меня за руку и повел за собой.

В голове всякое крутилось. Давид правда хочет сказать мне, что больше не любит меня?

Но ради такого не хотят уединиться. Он бы прямо здесь сказал. При детях, чтобы далеко не ходить.

На нашем пути появился Эльдар.

— Нам нужно поговорить, сын.

— Я в курсе про Слуцкого, — процедил Давид, — поэтому и забираю Жасмин. Я сам разберусь. Кто ее муж, в конце концов?

— А дети? Всю жизнь на нянек оставлять будете? Ты еще в Италию Жасмин увези.

Давид сжал мою руку крепче. До боли, но мне было все равно. Я прикусила губу, с вызовом посмотрев на Эльдара.

Он побагровел даже. От вседозволенности своего второго сына.

— Отец, при всем уважении, — сквозь зубы, — я тебе не Эмин и не Рустам. От твоих слов не завишу.