Застекленная деревня

— Все, что жертва делала или говорила перед убийством, ваша честь, особенно в терминах срочности, — ответил Энди Уэбстер, — может пролить свет на преступление. Если, например, у миссис Эдамс возникли какие-то неприятности с соседом, и она хотела обсудить их со своим внучатым племянником-адвокатом, то этот факт, безусловно, может оказаться важным.

— Отвечайте на вопрос, мистер Эдамс.

— Не могу, — сказал Феррис Эдамс. — Я не знаю, что ей было нужно. Она ничего мне не сообщила, а когда я прибыл к ней в дом, ее уже не было в живых.

Он добавил, что запер свой офис на Вашингтон-стрит в Кадбери в субботу около без пяти час — его секретарша была в отпуске, а ему было нужно пойти на ленч и повидать некоторых людей. Вернувшись около половины третьего, он нашел под дверью записку от Эмили Берри — жены Питера Берри, присяжного номер девять, — гласящую, что она с детьми в стоматологическом кабинете Эверетта Каплана, куда ему следует позвонить, так как у нее для него сообщение от тетушки Фанни. Он сразу же позвонил к доктору Каплану — Эмили Берри еще была там.

— Миссис Берри сказала, что моя тетя все утро пыталась мне дозвониться, но телефон был занят — я действительно все субботнее утро разговаривал по телефону насчет дела о недвижимости, повлекшее за собой судебный иск. Поэтому тетушка Фанни попросила ее зайти ко мне в офис и передать сообщение. Она прибыла туда около часа — спустя несколько минут после моего ухода на ленч — и, не застав меня, сунула под дверь записку о том, что тетя Фанни просит меня немедленно приехать к ней в Шинн-Корнерс.

Эдамс сказал, что сразу же выехал из Кадбери. Было не позже тридцати пяти минут третьего. Шел сильный дождь, и он потерял некоторое время, когда «дворник» на ветровом стекле заклинило и ему пришлось остановиться, чтобы исправить его. Прибыв в дом тети, он обнаружил там Берни Хэкетта и других, стоящих над мертвым телом Фанни Эдамс.

— И вы не догадываетесь, мистер Эдамс, что ваша тетя имела в виду?

— Нет. Она обычно вызывала меня только по поводу своих контрактов, и я думал, что так было и в тот раз. Мне и в голову не приходило, что это может быть связано с ее убийством, пока вы об этом не упомянули. Я и теперь думаю, что речь шла о контракте или каком-то деловом вопросе. Не вижу причин предполагать иное.

* * *

Когда Феррис Эдамс и судья Шинн вернулись в прежний статус, Эмили Берри подтвердила показания Эдамса. Для двойной роли присяжного-свидетеля жена лавочника нарядилась в цветастое шелковое платье, широкополую соломенную шляпу и белые перчатки до локтей, но ее суровые готические черты, простая прическа с узлом на затылке, напряжение отягощенной беременностью фигуры придавали ей облик манекена в витрине универмага.

Она говорила резким тоном, не сводя глаз с Джозефа Ковальчика. Если дать ей в руки вязанье, а на месте Ковальчика поместить гильотину, подумал Джонни, получится вылитая гражданка Дефарж.[31]

— Тетушка Фанни попросила меня передать сообщение Феррису Эдамсу, так как знала, что его контора находится в одном доме с приемной доктора Каплана. Не то чтобы мне нравились типы вроде Эверетта Каплана — он ведь брат Морри Каплана, который заведует кинопрокатом в Кадбери, а вы знаете, что там показывают, — но все говорят, что он лучший дантист в этих краях. Конечно, если бы не дети… Я посадила их в седан в начале первого — Дики, Зиппи, Сьюки и Уилли… Не знаю, почему Питер не мог избавить меня от этой работы, — ему приспичило оставаться дома и возиться с грузовиком, который обошелся в три тысячи долларов и вечно ломается, а в результате мне пришлось везти четырех озорников целых двадцать восемь миль туда и обратно!

— Будьте так любезны, миссис Берри… — начал Феррис Эдамс.

— Я ведь даю показания, верно? Мне кажется, если свидетелю есть что сказать, его должны выслушать!

— Да, если свидетель будет выступать по делу, — заметил судья Шинн.

— Я сейчас к этому перейду, если вы перестанете меня перебивать, — сурово промолвила Эмили Берри. — Ну, я приехала в Кадбери около часа и была вынуждена карабкаться на четвертый этаж в ваш офис, мистер Эдамс, — хотя там есть лифт, дети потребовали идти пешком. Если бы они вели себя нормально, мне бы не пришлось…

— Вы обнаружили мою дверь запертой и написали мне записку… — с отчаянием в голосе произнес Эдамс.

— Да, и сунула ее под дверь. Потом мы спустились к доктору Каплану — нам назначили прием на час, но мы опоздали, и его медсестра была недовольна. Ничего, я тоже сказала ей пару слов! Приходится следить за зубами детей — они постоянно прибегают в лавку и едят невесть что. Мы освободились только после трех…

— Мой телефонный звонок, — со вздохом напомнил Эдамс.

— Разве я это упустила? Вы позвонили мне в приемную дантиста около половины третьего и сказали, что нашли под дверью мою записку, а я передала вам сообщение от тетушки Фанни. После трех мы отправились на новую автостоянку за Биллингс-Блок, где берут тридцать пять центов в час, а это просто безобразие. На улицах абсолютно негде припарковаться…