Застенчивая Энн

Почему-то каждое слово в его устах приобретало другой смысл. «По вкусу». Желаннее всего было бы ощутить на губах вкус его губ... И этот запах, такой дразнящий, тот самый, что исходил от рубашки...

Энн облизнула губы и протянула дрожащую руку за чашкой. Но не успела к ней прикоснуться, потому что ее пальцы в воздухе наткнулись на пальцы Доминика. Тот встал и одним стремительным движением оказался у нее за спиной. Девушка прерывисто вздохнула, когда мужская рука легко легла ей на грудь.

– Не надо, – пролепетала она, хотя тело так и кричало: «Иди ко мне, займись со мной любовью!»

Но губы ее говорили одно, а руки делали совсем другое. Не в силах совладать с собой, Энн порывисто встала и, повернувшись, обняла его за шею. Он был горячим, очень горячим. И умопомрачительно пах сандалом. Доминик застонал, ладони его скользнули ей под рубашку.

Энн выгнулась ему навстречу всем телом и хотела было отшатнуться, почувствовав силу его эрекции, но вместо этого подалась вперед.

Губы их наконец встретились, и они припали друг к другу, как припадает к источнику воды умирающий от жажды в пустыне. Руки Доминика скользили по ее спине, лаская, опускаясь все ниже. Энн беззвучно вскрикнула, когда он обхватил нежные округлости ее ягодиц.

Что же я делаю? – мелькнула безумная мысль. Что со мной творится? Я ведь даже не знаю, как зовут этого мужчину! Но она была не в силах противостоять пламени, неожиданно вспыхнувшему в ней, и только закрыла глаза, упиваясь сладостью долгого поцелуя...

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Наконец губы их разомкнулись. Энн отшатнулась, вся раскрасневшаяся, и часто дышала. Лицо ее горело от стыда и плохо сдерживаемой страсти. Я не должна, сказала она себе, собрав остатки воли, и выскользнула из его объятий.

Последуй Доминик за ней – и сопротивление девушки было бы сломлено окончательно. Но он покорно опустил руки и стоял, странно глядя на нее. В красноватых отблесках камина он казался неправдоподобно красивым и мужественным.

– Я... я думаю, мне лучше одеться, – чуть слышно прошептала Энн и отступила к камину. Руки сами собой нашарили влажные джинсы и блузку, висевшие на ажурной металлической решетке. – Иначе может случиться... нечто непоправимое.

– Вы в самом деле так думаете? – неожиданно холодно спросил ее мужчина, только что бывший таким страстным. – Что ж, наверное, так оно и есть.

Энн внезапно пробрала дрожь. И она почувствовала себя несправедливо униженной. Ее. словно окатили ледяной водой. Борясь с подступившими слезами, она сказала самым равнодушным тоном, на который была способна:

– Пожалуй, я переоденусь и поеду. В конце концов меня ждут. Тем более что гроза уже кончилась.

– А-а, – протянул Доминик.

Его губы, которые только что целовали ее с бешеной страстью, теперь кривились – или это показалось девушке? – в презрительной усмешке. Больше он ничего не сказал, не двинулся с места, только молча смотрел, как Энн идет в ванную. За ней с лязгом щелкнула задвижка, и только тогда Доминик дал своим эмоциям некоторый выход – с силой ударил кулаком по каминной полке так, что ссадил костяшки пальцев.

– Черт возьми, – прошипел он сквозь зубы и подошел к окну. Чтобы успокоиться, распахнул раму и жадно вдохнул влажный воздух.

На что он, собственно говоря, рассчитывал? Эта женщина не из тех, что отдаются бесплатно. Она стоит денег, и денег немалых. Порывы чувств не для таких, как она. Едва поняв, что ее охватывает желание, – а Доминик мог дать голову на отсечение, что так оно и было, – она немедленно призвала на помощь здравый смысл и ускользнула из его рук. То, что он хотел получить бесплатно, ночная бабочка сохранит для миллионера Ладюри. Что же, пусть убирается прочь из его дома и из его жизни. И хорошо, что он так и не узнал ее имени!

Ладюри, подумал Доминик, невольно сжимая кулаки, богат, как Крёз, и сексуален донельзя. Каждые полгода появляется на людях с новой красоткой под руку. Про него ходят слухи, что он предупреждает своих женщин, что ни одна из них не продержится у него дольше полугода. Когда время подходило к концу, Ладюри щедро одаривал пассию, и она исчезала из его жизни. Рыжая проститутка была откровенна с самого начала. Бизнес – вот что это для нее такое. «Деньги в конце концов за это платят не маленькие»... Доминик мог даже это понять... но не простить. Никогда еще ни одна женщина так его не унижала.

За его спиной стукнула дверь ванной.

– Ключи от гаража на столике в прихожей, – бросил он, не оборачиваясь.

Девушка несколько секунд постояла у него за спиной, как будто желая что-то сказать. Но промолчала. Вскоре хлопнула входная дверь. Доминик отвернулся от окна и уставился в пламя камина. За окном затарахтел мотор. Она уезжает. Скорей бы, сколько можно длить эту пытку?

Доминик подошел к бару и налил себе еще виски, после чего увидел на столике две нетронутые чашки кофе. Он наклонился, схватил ту, которая предназначалась этой... продажной женщине, и одним махом выплеснул ее содержимое в камин. Кофе зашипел на угольях, почти загасив пламя. Ну и пусть.