Застенчивость в квадрате

– А ты тогда не можешь пользоваться моей кухней.

– На втором этаже есть мини-кухня. И вообще-то она в куда лучшем состоянии, чем твоя.

В ответ я только давлю на гардероб всем весом, чтобы он стал еще тяжелее. Уэсли уворачивается от меня и, наконец найдя правильный угол, протискивается вместе со строптивой мебелью наружу.

– Спасибо! – уже оттуда щебечет он. Я корчу рожицу в ответ – и вот оно, снова эта почти улыбка. Он борется с ней и выигрывает. Наверное, его кто-то заколдовал, и если он засмеется, то умрет. А что, вполне разумное объяснение. Дело не в том, что он не рад моему обществу, а что он в прямом смысле умрет.

Глава восьмая

В кофейне Мэйбелл из параллельной вселенной затхло, вдоль стен выстроились мешки с мусором.

– Что тут происходит? – спрашивает Джек, вальсируя ко мне.

– Делаю ремонт.

Он кивает, осматриваясь.

– Как будто просторнее.

– Решила отодвинуть стены, выиграть пару лишних метров. Думаю добавить к кафе отель. Что скажешь?

– Скажу, что это лучшая идея из всех, что я слышал. – Он убирает прядь волос мне за ухо. – Но так и должно быть. Твои идеи всегда меня изумляют. – Тут он понижает голос на целую октаву. – Итак, о прекрасный гений, когда ты позволишь пригласить тебя в Венецию на моем частном самолете?

Вздыхаю. По какой-то причине Джек сегодня на меня не действует, и его присутствие скорее раздражает.

– Как-нибудь в другой раз? – предлагаю я, и его радостная улыбка тускнеет. Конечно, Джек безутешен. Он бегает за мной вот уже несколько месяцев.

На телефоне загорается красный огонек: «Реальность вызывает Мэйбелл».

– Все равно сейчас слишком много всего навалилось, – говорю я, поворачиваясь проверить яблочные оладьи в духовке. – Давай попробуем потом…

Вот же дурацкий огонек, все мигает. Перенаправляю звонок на голосовую почту.

– Мэйбелл! – вырывается из динамиков рассерженный голос.

– Уф, ладно, я все равно собиралась уходить! Дай мне минутку все убрать… черт! – Яблочные оладьи сгорели. И где – в моей волшебной кофейне, где всегда все идеально! Я резко оборачиваюсь и взмахом руки стираю кафе из действительности. В дверь спальни стучит Уэсли.

– Ты там? – спрашивает он. И довольно грубо.

Выпрыгиваю из кровати с такой скоростью, что перед глазами мелькают черно-белые помехи. Каждое такое вмешательство в мои мечтания – досадное напоминание, что я снова потеряла связь с реальностью. Конечно, ничего, кроме раздражения, они не вызывают.

– Ну что? – кричу я в ответ.

– Ах, извини, что побеспокоил, – задиристо отзывается Уэсли. Да он от любого слова вспыхивает. Что ж, если понадобится зажигалка, буду знать, где искать. – За мусором приедут через полчаса, нужно убедиться, что выкинули все, что можно.

– Я свою часть убрала.

– Ты уверена? Кажется, там еще куча хлама осталась.

Распахиваю дверь, и Уэсли отступает на два шага.

– Это не хлам, – любезно поясняю я. – Эти вещи я либо оставлю, либо отдам на благотворительность.

– Та красно-фиолетовая кушетка явно знавала лучшие дни. Ну, то есть там вообще-то пружины торчат, и… – Его взгляд опускается на уровень моей груди, и он замолкает. Точнее, смотрит он не на грудь, а на цепочку. Кровь разницы не замечает и тут же приливает к вышеуказанной области.

Я надела кулон Вайолет, который нашла под кроватью вместе с клубками пыли и цветным карандашом. На нем выбита цифра «51», в честь то ли пятьдесят первого дня рождения Вайолет, то ли годовщины свадьбы. Я и цепочку к нему нашла – чтобы дорогая Вайолет вещь была всегда у сердца.

На одну секунду на лице Уэсли, растерявшем всю хмурость и напряжение, читается подлинное горе, но тут же исчезает.

– Ладно. Полчаса, – откашливается он и добавляет, покосившись на мой наряд: – Никогда не поздно выкинуть что-нибудь еще.

Сообщение получено и проигнорировано. На мне сейчас жемчужины моего улова: ковбойские сапоги, бирюзовый галстук-боло, блузка в крестьянском стиле со стразами и золотые кюлоты. Поверить не могу, что можно было бы выкинуть такие необычные предметы гардероба. Все, что я когда-либо слышала о чувстве стиля, – неправильно. Меньше – совсем не лучше. Лучше, когда больше.

– Что? – сладким голоском спрашиваю я, добавляя к своему костюму шляпу от солнца с вишнями и вуалью. – Я же говорила, что эти вещи еще могут пригодиться. А ты сказал, что никто их никогда не наденет. Ха!

Он моргает.

– На тебя даже смотреть больно.

– Из-за тебя я спалила яблочные оладьи, так что мы квиты.

– Это когда? – встрепенувшись, удивляется он. – Ты приготовила яблочные оладьи?

– Держи. – Протягиваю ему шляпу. Он рассматривает ее так, будто я предлагаю ему дохлого скунса, даже не думая брать в руки. Пытаюсь надеть свою находку ему на голову, но он слишком высокий. Какое-то время приходится играть в «подковки», пытаясь забросить головной убор на недосягаемую высоту – очень забавная игра для одного из нас.

На восьмую попытку у меня получается.

– Это надо заснять. – Лезу за телефоном.

– Еще фотография в коллекцию? – Кажется, он не злится, но шляпу снимает и телефон мой отталкивает. – Я не люблю, когда меня фотографируют.

– Почему?

– Просто не надо.