Застенчивость в квадрате

– Я не хочу бордовый! – У меня начинается паника. А когда они просто поворачиваются и возвращаются к работе, я теряю контроль. В меня вселяется кто-то, гораздо храбрее меня, и вопит изо всех сил:

– Я! Не! Хочу! Бордовый!

Они потрясенно останавливаются.

– Ну же, дорогуша, успокойся, – просит самый старший.

Нет, не просит.

– Можете называть меня мисс Пэрриш! – с яростью сообщаю я.

Филипп фыркает.

Я уже собираюсь сделать что-то, за что меня арестуют, но на подъездную дорожку сворачивает пикап Уэсли, в багажнике пачки досок, которые в скором времени станут его приютом для животных. Он выходит, хмуро оглядывает дом, а потом произносит, даже тише, чем в самый первый раз сказала я, когда меня никто не услышал:

– Мы заказывали не этот цвет.

– Да? – Филипп натягивает на лицо озадаченную улыбку. – Вы уверены? Вот, давайте посмотрим. – Он читает, а моя спинномозговая жидкость тем временем вскипает до пены. – Что вы говорите! Вы правы.

А потом он извиняется. Перед Уэсли.

В конце концов все улаживается. Я тоже участвую в беседе, говоря сквозь зубы, но, к счастью, никто больше не советует мне успокоиться. Тем не менее новая краска придет только через пару недель, а приехать и покрасить снова бригада сможет только в середине июля. А до той поры «Падающие звезды» будут стоять серыми с грязным бордовым пятном.

Я профессионал. Только поэтому я сейчас не кричу.

– Знаете что? Вы уволены. – У меня нет времени на все это. Надо чинить шланг стиральной машины, позвонить в банк, установить камеры видеонаблюдения. Не говоря уже о том, что по дороге домой на заправочной станции я разговорилась с молодой женщиной и, узнав, что хозяин квартиры в конце месяца выгоняет ее с малышом на улицу, спонтанно предложила ей пожить в поместье. Прежде чем рассказывать Уэсли, нужно испечь дюжину его любимых «медвежьих когтей».

– Вы уже нам заплатили, – кривится Филипп. – Да бросьте, я знаю, произошла небольшая ошибка…

– Все ошибаются, – парирую я. – Вашей настоящей ошибкой был тот снисходительный тон. Такого неуважения я не потерплю и требую вернуть всю сумму. И, – небрежно указываю на дом, – возместить нанесенный ущерб.

Филипп смотрит на меня во все глаза. Поворачивается к Уэсли, мужчине рациональному и бесстрастному.

– Снисходительный? – эхом повторяет он. От великодушного, чуткого человека, которого я узнала, не остается и следа. Перед нами настоящий камень. – Вы ее слышали. Вы уволены. Возмещаете всю сумму и ущерб.

Широким шагом я прохожу в дом, борясь с желанием хлопнуть дверью. Уэсли находит меня, сказать, что маляры уехали, и заглядывает мне через плечо, читая описания банков.

– А это зачем?

– Думаю подать запрос на кредит для малого бизнеса. Хочешь тоже поучаствовать? Можем разделить между отелем и приютом. – Я знаю, он надеется, что его накоплений хватит на новый амбар с конюшней, но будут и другие расходы. Еда для животных, лекарства…

– Смотря по обстоятельствам, – корчит рожицу он. – Онлайн сделать можно?

– Мне кажется, лучше лично. Записаться, пойти поговорить с…

– Запомни эту мысль, – просит он, сжимает мою руку и выходит.

– …с менеджером по кредитам, – машинально заканчиваю я.

Жду сорок пять минут, а его все нет. Когда же Уэсли наконец возвращается, щеки у него горят, и весь он выглядит слегка раздраженным, но улыбается мне.

– Встречное предложение.

Повелительно машу рукой, мол, итак?

– Мой брат Блейк хотел бы стать нашим инвестором.

– В самом деле?

Улыбка становится чуть натянутой.

– Предупреждаю, Блейк просто беспощадный. И очень умный. Я всерьез задумывался, а не Люцифер ли он. Но бизнесмена и инвестора лучше него не найти, и он до ужаса богат. Я попросил его выручить нас, но Блейк просто так деньги раздавать не будет. Ему нравится вкладывать их в бизнес. А это означает, что он захочет приехать сюда, сам все увидеть – что мы делаем с поместьем. Практический подход.

Это, должно быть, четвертый брат. Кейси делает веб-сайты и счастливо женат. У Майкла скотоводческое ранчо, и он может и в глаз засветить, если назовешь его настоящим именем – то есть Хамфри. Вчера Уэсли рассказал мне о Тайлере, скрипаче и настолько явном экстраверте, что Уэсли даже стоя рядом уже покрывается сыпью.

– Ты попросил его о кредите, и он просто взял и согласился?

– Я попросил, и он отказал. Так что я позвонил нашей маме, – отвечает он и замолкает, не собираясь ничего добавлять.

– И… что теперь? Сколько он захочет дать? А под какие проценты?

– Он придет через три недели, и мы все обсудим. – Судя по голосу, Уэсли не в восторге, и я не могу не спросить, почему.

– Мне не нравится Блейк, – сдержанно признает он. – Но я скорее соглашусь на сделку с дьяволом, чем пойду к незнакомому менеджеру. Кроме того, если он окажется слишком большой занозой, я снова позвоню маме. Думаю, только ее он и боится во всем мире.

Когда мы заканчиваем вытирать залитый стиральной машиной пол, я наконец рассказываю все про ту женщину, которую встретила на заправке.