Застенец 4 (СИ)

Потому что понимал, что время еще есть. Тошкены, в отличие от меня, были намного медленнее. И только подбирались к заветной цели. К своей решающей битве за новый мир, где должны были одержать победу.

Еще на подлете к Самаре я увидел огромное кольцо из военных и техники в нескольких десятков километров от Стены. Это говорило только об одном — применение ракет со стратегическими ядерными боеприпасами. Самары, в том виде, в котором я привык ее видеть, более не существовало. Покоилась под руинами большая часть Железнодорожного района, по Гагарина нельзя было проехать даже на броневике, зеленые парки превратились в груду обгоревших и переломанных деревьев.

Видимо, маги все же как-то смогли модернизировать свой щит. И теперь от него «рикошетило». И в то же время я почувствовал, что Стена держится на последнем издыхании. Я почувствовал сотни смертей, которыми она оказалась наполнена.

И пусть застенцы сейчас были растеряны тем, что их оружие не вызывает должного эффекта. Но продолжи они бомбить Петербург и дальше, то итог был бы один. Маги перестали бы отсутствовать, как класс. Только ни к чему хорошему это все равно не приведет.

Поток уже нащупали тропинку в этот мир и продолжал ее осваивать. На место погибших магов придут другие, из рядов застенцев. Потому что Поток станет отзываться в новых существах. Что будет с ними — непонятно. Может, влекомые своим страхом и ненавистью, простые люди заключат их в застенках и будут ставить опыты. Или примут в ряды вооруженных сил для борьбы с соседями. Вероятно только, что ничем хорошим это уже не закончится.

Где-то очень высоко надо мной пролетел самолет. Точнее межконтинентальный сверхзвуковой стратегический бомбардировщик, барражирующий по кругу. Конечно, я не увидел его. Лишь почувствовал эмоции полковника ВКС, грузного нахмуренного мужчину, нервно курящего на борту. Хотя по инструкции курить ему строго запрещалось. Возле его правой руки лежала гарнитура радиостанции, а левая покоилась на контроллере пусковой установки для запуска ракеты. Уже последнего довода, когда застенцы решат, что можно сравнять город с землей окончательно, лишь бы избавиться от магов. Если все же не пробьют щит.

Кьярд нетерпеливо перебирал копытами в воздухе, готовый рвануть куда угодно. Но я продолжал удерживать его. Потому что ждал их.

И когда весь Поток окрасился в черные цвета, когда линии-волны стали отдавать гниением и разложением, то я ударил Васька пятками в бока.

Они появились за городом, за Волгарем. Непосредственно у первой линии оцепления людей. Бесчисленная орда, включая новообращенных из мертвого Петербурга, во главе с могучим Патриархом. И тошкены сразу же ринулись в бой.

Невероятно быстрые и могущественные Падшие обрушились на вооруженные силы застенцев подобно мощному граду, который ломает теплицы и выбивает стекла. У людей не было никаких шансов. Я чувствовал, как они, испуганные, почти сломленные, сопротивляются. Понимая, что у них нет другого выбора, что от этого противника нельзя убежать или где-нибудь укрыться. И оставалось лишь сражаться.

Практически, это не было битвой, скорее бойней. Словно среди отары овец появилась стая волков.

Тошкены гибли. Они не были всесильными или бессмертными. Однако их оказалось необычайно много. Да и потери людей оказались в десятки раз меньше, чем Падших.

Испытывал ли я жалость к погибшим? К сожалению, нет. Все, что сейчас происходило можно было назвать только одним словом — неизбежность. У войны есть лишь одно последствие — смерть. И неважно, кто ее развязал. К тому же, сейчас стояла более масштабная задача. Сделать так, чтобы война закончилась, а новая не началась. И другого выхода не было.

Но вместе с тем Патриарх почувствовал мое приближение. Сам того не осознавая, он тоже был своего рода Идущим по Пути. И тоже пользовался Потоком, как и любой маг. Только делал это невероятно коряво и энергозатратно. Хотя, по сравнению с великими магами Романова, Патриарх представал атлантом, подбирающим небосвод.

Я приземлился на небольшом холме, устланным высокой пожухлой травой. Ладони коснулись стеблей и колосьев, ощутив налитые соком и теплом солнца растения.

— Я ждал тебя, — прозвучало у меня в голове.

По сравнению с громадиной, словно слепленной из чужих тел, я был крохотной букашкой. Недостойным самого существования. И тем более того, что задумал. Но теперь, после всего, что видел, я знал, это лишь физическая оболочка. Которой, как выяснилось, придают огромное значение не только люди.

— Я искал тебя, — ответил я ему тоже ментально. Чем очень сильно удивил Патриарха.

— Чтобы убить?! — спросил Патриарх. Вообще, эмоция, которую он попытался изобразить, могла бы напоминать смех. Вот только Владыка давно разучился смеяться. Смех был прерогативой живых.

— Нет, — удивил я Патриарха вновь. — Чтобы бросить тебе вызов.

— Невозможно! — громовым раскатом ответил Патриарх.

Вот только в его голосе я почувствовал сомнение. Он будто понимал, что что-то не так.