Застой. Перестройка. Отстой

– А вдруг меня действительно квалифицируют как шизофреника, – переживал я, – куда мне потом деваться? Даже с неврозом, наверное, непросто будет устроиться на работу.

Впрочем, терзался я недолго. Сказалась потребность нервной системы в отдыхе. Я прилег и попытался вспомнить что-нибудь веселенькое. Что происходило за неделю? Кое-что трагикомическое припоминалось.

Вот один случай. Зашел в туалет, справил малую нужду, собрался выйти – закрыто. Начал стучать в дверь. Один псих (в туалете) проворчал:

– Не стучи, дай посрать!

И голой задницей сел на толчок.

Мне оставалось только дождаться – пока он завершит свое большое «дело».

Наступило утро. 6 часов. Еще один день пошел, как я находился в «дурдоме». Спал хорошо – как убитый. Таблетки, таблетки… Вместе с Владиком отнесли мой топчан на место. Положил свои простынки на шкаф в палате номер один. В хорошей палате – довольно чистой и спокойной. Вместе со всеми – в другую палату – класть белье не стал. Положишь со всеми, а потом – не дай Бог – спутаешь с чьим-то другим бельем. С Юркиным, например.

Неожиданно началась драка. Агрессор, вчера набросившийся на Панова, теперь бил ногами и руками кого-то другого.

Мы с Владиком разнимать их не рискнули, хотя поначалу робкие благие порывы имели. Побоялись. Подбежал санитар, все уладил. Побитого мужика уложили спать, а буйного агрессора увели в комнату свиданий, которая у нас одновременно и холл, и карцер… В зависимости от ситуации.

Мы сидели по-прежнему за фикусом.

Опять вызвал Тимур. Я проверил ему ошибки из нового послания на волю. Он и сейчас дал мне два апельсина.

Прокатился слух, что лидеру призывников Белому влепили сульфазин. Парень совсем притих.

Подошли призывники из другого крыла коридора. Рассказали забавный эпизод. Одного аборигена спросили:

– Сколько времени?

Он в ответ:

– Одна секунда плюс пятнадцать часов минус три часа…

И т.д. В общем, стал накручивать немыслимые математические операции. Ребята следили, как могли, за ходом его мысли. Прибавляли, вычитали. Потом подсчитали и оказалось – все верно – время назвал правильно.

Наступило два часа дня. Мои на горизонте все не появлялись и не появлялись. Видимо, на плечи тещи свалилось много сверхсрочной работы. Или, может быть, Наташа заболела? Она у меня слабенькая.

Бывший вожак постепенно приходил в себя. Попросил гитару, на которой он – согласно его словам – научился играть, как Юрка Антонов.

Заиграл. Лучше бы он этого не делал.

Потом бренчали все по очереди. Бренчал и я. Свои стародавние немногочисленные сочинения. Хотя гитару так и не смог толком настроить – композитор! Это сделал мощный гигант, алкаш Володька.

Он, вообще, мне понравился. Лицо у него излучало непритворную, изначальную доброту.

Подошел Юрок. Что-то прорычал. Один из призывников протянул ему половинку бутерброда. Юрка сначала взял, а потом бросил его на пол. Обиделся, увидев, что дали только половинку. Юрка – очень гордый человек.

К Владику приехали родители, понавезли жратвы, меня угостили. Целый кекс я слопал. Захотелось пить. Решился попить из-под крана в душевой. Вода – мутная. Попил. Вымыл руки. Сбавил воду из-под крана. И опять сполоснул руки. Чтобы не подцепить какой-нибудь заразы. Даже от прикосновения к смесителю.

Сегодня в отделение пришел санитар по прозвищу Зверь. Им все время раньше пугал наш местный Леонид Андреев – Кирилл.

Зверь оказался не страшным. Да, матерился он колоритнее других, да, иногда давал пинка под зад пациентам… Но не более того.

Он несколько лет сидел.

Юрка где-то нашел сигареты. Полдня ходил по коридору, дымя и улыбаясь. Никто ему не мешал.

Жирный Алексей (Ваня) сегодня рассказывал, как в первый раз соблазнил свою невесту.

– Я пришел к ней домой и потребовал: «Дай и все!» Она и дала.

– Бил? – почему-то спросил Владик.

– Нет, она сама дала.

– Интересно все же, – тревожно размышлял я, – почему к нам так долго не заглядывают врачи? Может быть, они в «дурдоме» вообще отсутствуют как класс? А те, что делали кардиограмму, – были просто переодетыми психами?

***

Новость – веселая! – обрушилась на голову. Выяснилось, что у агрессивного психа Пети, который кидался на Панова и бил ногами другого аборигена, любимое место отдыха – наше, за фикусом.

Это сообщила нам одна из нянечек. … … …

Мы поняли с Владиком, что совершили ошибку, близкую к роковой. Интересно – почему Петя нас до сих пор не убил и даже не ударил?

Нянечка шепнула нам очень деликатно:

– Петруша – человек особенный. Пользуется в больнице большим авторитетом. Он до ужина работает, а потом приходит сюда, к фикусу. И вот уже несколько дней его резиденция занята.

Мол – выводы делайте сами.

Я сказал Владику:

– С одной стороны, ясно, что если места ему не уступить, то мы обречены. С другой стороны, если уступить место – то ничего хорошего нам тоже не светит. Больше в больнице в относительной безопасности находиться просто негде.

Владик, точно потеряв дар речи, испуганно молчал. Мы-таки решили рискнуть – из-за фикуса не выходить. К тому же сам Петя нас пока ни о чем не просил. Даже не намекал… Хотя нет, вру – однажды он обмолвился – при нас! – медсестре: