Читаем Застолье Петра Вайля полностью

Застолье Петра Вайля

Иван Никитич Толстой , Пётр Львович Вайль

О, облакаБалтики летом!Лучше вас в мире этомя не видел пока.Может, и в тойвы жизни клубитесь —конь или витязь,реже – святой.Только Господьвас видит с изнанки —точно из нанкирыхлую плоть.То-то же я,страхами крепок,вижу в вас слепокс небытия,с жизни иной.Путь над гранитом,над знаменитыммелкой волнойморем держа,вы – изваяньясуществованьябез рубежа.Холм или храм,профиль Толстого,Рим, холостогологова хлам,тающий воск,Старая Вена,одновременноайсберг и мозг,райский анфас —ах, кроме ветранет геометрав мире для вас!В вас, кучевых,перистых, беглых,радость оседлыхи кочевых.В вас мне яснарваность, бессвязность,сумма и разностьречи и сна.Это от вася научилсяверить не в числа —в чистый отказот правотывеса и мерыв пользу химерыи лепоты!Вами творимостров, чей образбольше, чем глобус,тесный двоим.Ваши дворцы —местности счастьяплюс самовластьясердца творцы.Пенный каскадангелов, бальныхплатьев, крахмальныхкрах баррикад,брак мотылькаи гималаев,альп, разгуляев —о, облака,в чутком грехунебе ничейномБалтики – чей там,там, наверху,внемлет призывваша обитель?Кто ваш строитель,кто ваш Сизиф?Кто там, вовне,дав вам обличья,звук из величьявычел, занечудо всегдаваше беззвучно.Оптом, поштучноваши стададвижутся безшума, как в играхдвижутся, выбравтех, кто исчезв горней глушивместо предела.Вы – легче тела,легче души.

А вот – совсем традиционное. И понятно – почему. Это – юбилейное, на столетие Анны Ахматовой. Тут, соответственно, ахматовские пафос и интонация:

Страницу и огонь, зерно и жернова,Секиры острие и усеченный волос —Бог сохраняет все, особенно – словаПрощенья и любви, как собственный свой голос.В них бьется рваный пульс, в них слышен костный хруст,И заступ в них стучит; ровны и глуховаты,Затем что жизнь – одна, они из смертных устЗвучат отчетливей, чем из надмирной ваты.Великая душа, поклон через моряЗа то, что их нашла, – тебе и части тленной,Что спит в родной земле, тебе благодаряОбретшей речи дар в глухонемой вселенной.

Чтение новой книги гениального писателя – всегда открытие. Точнее, ряд открытий. Так, изданный только что “Ардисом” сборник “Пейзаж с наводнением” вносит ясность в соотношение прозы и поэзии в творчестве Бродского. Последние лет десять Бродский писал много прозы, и в основном по-английски. То есть его художническая ситуация складывалась так, что не могла не менять, вероятно, отношения к слову. Разумеется, Бродский не стал прозаиком, но его стихи все более прозаизировались и эссеизировались. Если открывающая ардисовский сборник “Рождественская звезда” – чистые, так сказать, традиционные стихи, то уже вторая вещь, “Новая жизнь” – глубокое и изящное эссе в рифму:

Перейти на страницу: