Застрявшие. Искупление

И вновь дикий крик смертной. За всю свою жизнь Полина не испытывала боли страшнее, она даже никогда себе ничего не ломала, поэтому вообразить, что будет дальше она даже боялась. В голове её на секунду промелькнула мысль о том, чтобы сдаться, но она понимала, что обречена. Даже если он им всё скажет – она умрёт, пути назад нет и не было в самом начале, всё, что остается – попытаться отключиться от физической боли, хоть это и было максимально сложно и на вряд ли способно к реализации.

– Каков был ваш следующий шаг? – слишком сильная рука тряханула Полину.

Она медленно раскрыла глаза, видя перед собой лишь копну рыжих волос.

– Я ничего тебе не скажу, – медленно сказала Маркелова.

Боль была слишком сильна, её организм, словно в попытке помочь, заставлял её закрыть глаза, потерять сознание, только бы не быть в своём уме, когда Диана в очередной раз прикоснётся к ней ножом. Та резко схватила её за подбородок руками, больно сжала её в своих пальцах, ещё немного и что-то сломается.

– Не смей засыпать, дорогая, у нас с тобой ещё слишком много дел, – ответила Даяна.

Стоящая в этот момент под дверью Ева поёжилась, каждый крик Полины заставлял её саму дрожать, боятся, содрогаться. Она уже сомневалась, хочет ли она смерти Влада, хочет ли она поступит с ним так, как он поступает с ней. Девушка была не уверенна, поддаваться ли этому соблазну? Стоит ли он того?

– Она ещё не закончила? – усталый женский голос послышался за спиной Уваровой.

Ева резко обернулась, Романова облокотилась о стену, слушая крики Полины с настолько равнодушным лицом, что это пугало больше чем крики.

– Девушка умрёт? – спросила светловолосая.

Уварова не рассчитывала, что это произойдёт настолько быстро и настолько скоро, в её понимании Полина должна была выжить, увидеть зло во Владе и перейти на их сторону, но, по всей видимости, она ошибалась.

– Я прихожу, когда человек находится на грани жизни и смерти, – пожала плечами блондинка.– Она сейчас на грани, возможно, выживет, возможно, нет.

Ева обняла себя руками, проводя руками по предплечьям, от этих слова легче ей не становилось, а даже наоборот.

– Я редко стала видеть тебя здесь, – произнесла зеленоглазая, пытаясь не слушать происходящее в камере.

– Много работы, – пояснила Маша. – Люди имеют свойство слишком часто умирать.

Ева кивнула, между ними возникла пауза, Уварова хотела посоветоваться с ней, пообщаться, но боялась произнести и слово, а что касается Романовой, она также не хотела ничего говорить, гонимая страхом сказать лишнее, повлиять на историю.

– Ты в курсе всей ситуации? – осторожно спросила Ева. – Ты забрала моих родителей?

Блондинка подняла на неё неутешительный взгляд, что означало положительный ответ на оба вопроса.

– Маш, я правильно поступаю? – выдохнула Уварова. – Я понимаю, что сама виновата в смерти его отца, но вместе с этим я не могу подавить в себе желание убить его, помучить, также как он поступил и поступает со мной.

Еве было сложно спросить это у Дианы, она знала ответ на свой вопрос, также сложно было уточнить это у Маркуса или Нефа. Девушка понимала и знала наперед всё, что они могут ей сказать, с Романовой же было иначе, ей слова были непредсказуемы, она и понятия не имела, что она может ей ответить.

– Боишься стать такой же как он, используя его методы? – усмехнулась блондинка.

В ответ девушка кивнула, она подошла ближе к Маше, облокачиваясь об эту же стену и смотря на выражение её кукольного лица.

– У всего есть цена, Ева, ты знаешь это не хуже меня, – спокойно ответила Романова, внутри она ещё колебалась, не зная, стоит ли это говорить, но и бросить Уварову в этом она не может. – И цена за твоё спокойствие и жизнь – это душа Влада, которая либо проживёт долгую жизнь, либо попадёт в мои руки.

– И что из этого правильно? – продолжала она.

Блондинка цокнула и отрицательно покачала головой.

– Нет правильного или неправильного выбора, зеленоглазка, – она мечтательно закатила глаза. – Это вещи слишком субъективные, для каждого ответ будет свой. Поэтому поступай так, как считаешь нужным.

В секунду крики прекратились, обе девушки посмотрела на дверь. Диана спокойно вышла оттуда, потирая руки одну об другую, будто бы важнее бытовых дела там и не происходило.

– Не сегодня, – блеснула глазами Романова и исправилась.

Рыжая же ещё раз посмотрела на Еву, которую слова Маши лишь ещё сильнее запутали и запрятали глубже в пучину собственный переживаний. Её мысли каруселью вертелись в голове, приводя нужные ей доводы, аргументы, словно убеждая в верности той или иной теории.

– Каждый раз, когда думаешь о том, чтобы помиловать кого-то из них, – резко сказала Диана. – Вспомни, как ты увидела труп своей матери или как смотрела на врачей, увозящих бездыханное тело отца.

Эти картины, словно по щелчку пальцев, появились перед её глазами, в глазах застыли слёзы. Они оба были мертвы из-за мести Ткачёва, тот мальчик, которого она спасла в доме, чуть не погиб из-за того же.

– Спасибо, – произнесла Ева, поднимая взгляд на девушку, которая вытирала свои руки от крови жертвы.

***