Застрявшие. Искупление

Девушка подрывалась выше на ватных ногах, упиралась в стол, в его ножки, кричала что-то про помощь, с её губ срывались угрозы, а по щекам текли слёзы. Маркус подбежал к Диане, схватил запястья девушки, в то время как Диана стояла сзади, держа плечи и спину. Полина пыталась вновь вырваться, но она ели могла пошевелится под их натиском.

– Не стану! Не буду! – скулила она, захлёбываясь в своих же слезах.

Ева выхватила у Нефа кинжал и чашу, которую он успел принести, взяв руку Полины, она сжала запястье со всей силы, что могла, послышался звук ломающийся кости. Крик в перемешку с рыком ядом звучал их горла Маркеловой, от боли, от бессилия, от того, что она ничего не может с этим всем поделать.

Уварова не обращала внимания на её крики, перед её глазами были родители, был тот самый ребёнок охваченный дымом и огнём, лицо его матери, которая уже не верила в то, что сын будет спасён. Он провела кинжалом по ладони Маркеловой и сжав её, будто бы тряпку, кровь начала наполнять чашу.

– Что дальше? – резко спросила девушка, смотря на Акила.

Он протянул ей перстень, указывая на сломанную руку брюнетки. Та надела кольцо, далее она по указаниям Нефа опустила эту же руку в кровь, а Неф начал начитывать заклинание, Полина пыталась кричать, сопротивляться, но все её попытки были тщетны. Она ощутила как руку начало жечь, магия защиты начала спадать с кольца и не только с её.

– Нет, нет, – уже шептала она, не зная куда девать собственные эмоции.

Её душу буквально разрывало на куски от того, что сейчас происходило, он умрёт, они убьют его, она понимала, что это всего лишь вопрос времени. Каким бы прытким, умным, коварным он не был, они его найдут, убьют, уничтожат все, что с ним связано…от этих мыслей ей хотелось умереть прямо здесь и сейчас.

В секунду перстень, как по волшебству, скатился с её руки и вспыхнул огнём, через мгновение его уже не было, будто бы он испарился.

– Получилось, – улыбнулась Уварова.

Не прошло и двух минут, как её телефон завибрировал, достав его, она увидела имя того, кого ждала, с ним случилось тоже самое. Ева улыбнулась и ответив на звонок, установила громкую связь, после чего положила мобильник на стол.

– Как дела, Влад? – ехидно спросила Ева.

– Вы все трупы, – резко ответил голос на той стороне телефона.

Девушка усмехнулась.

– Что с настроением? День не задался? – наигранно произнесла она.

Перед её глазами виднелся тот вечер около горящего здания, когда она впервые увидела Полину, ей казалось забавным, что он теперь Маркелова сидит рядом с ней, измученная, со сломанной рукой и дорожками от слёз на щеках.

– У меня будет ещё тысячи дней, чтобы исправить это, чего не скажешь о вас, – протянул он.

Она не слышала в его голосе того, что хотела, не обиды, не истерики, ничего того, что могло бы её порадовать.

– И уж точно не скажешь о Полине, верно? – парировала светловолосая.

Он молчал, понимал, что сейчас любая его эмоция может сыграть против него самого и дать Дхармам такую желанную победу.

– Думаю, ей есть, что тебе сказать, – произнесла Уварова.

Она сразу же ударила по сломанной руке, от чего Маркелова вскрикнула, на её глазах вновь навернулись слёзы. Юноша на той стороне трубки сильно сжал зубы, он не мог слышать этот крик, потому что не был в состоянии что-то с этим поделать.

– Выходи из тени, Влад, – сказала Ева. – Иначе бедняжка будет отвечать за твои поступки, не только за свои.

– Я уже вышел из неё, – ответил Ткачёв. – И я гарантирую, что вы уже пожалеете о том, что сейчас сказали и сделали.

Он сбросил вызов, Ева самодовольно улыбнулась и убрала телефон. Диана ушла вместе с Полиной, Неф и Маркус остались наверху, а Ева поспешила в свою комнату. Как только она зашла внутрь, сразу ринулась в ванну, чтобы смыть с рук капли крови Маркеловой. Она подняла взгляд на себя в зеркале, вновь это чувство, она себя боится, она видит и наблюдает за тем, на что способна и от этого кровь в жилах стынет.

Желание мстить, делать больно тем, кто делает тебе и в это всё в перемешку с чувством вины, которое она сейчас испытывает от причинённого вреда Если для Дианы было нормой обжигать жертву, то для Ева сломанная рука и несколько капель крови – было сродни расчленению, которое она проводила бы голыми руками. У всех нас разный потолок в том или ином, для кого-то один удар – это уже непростительное деяние, а кто-то после массового убийства ещё только на половине пути.

Дыхание сбивалось, руки дрожали, кровь в висках пульсировала, ненависть к себе достигала максимальной отметки. Что станет с ней после того, как Ткачёв умрёт? Сможет ли она жить дальше спокойно? Будет ли она видеть его силуэт, просыпаться ночами от криков Полины в своей голове? Сойдёт ли она с ума?

Десятки вопросов калейдоскопом крутились в её голове, не давая ухватится или сосредоточится, она вспомнила мучения Маркуса в Дандахе, мир для него становился одним сплошным существованием. Его припадки считались днями, когда он не ел, не пил, лишь мучился в собственных грехах, которые один за одним приходили к нему, истязали его, заставляли ненавидеть себя самого.