Заступник. Твари третьего круга

Только откуда они вышли? От чего убежали? Если этот малыш так радуется тому, что попал в Темный Город, значит, где-то было еще хуже?

Вдруг он заметил тонкую трещину между телом ребенка и скалой. Ник влез на памятник первопроходцам. Так и есть. Скульптура и скала были сделаны из разных кусков, хотя и плотно прилегали друг к другу. Может, именно отсюда струился свет? Нож! Нужно материализовать нож!

Сердце подскочило к самому горлу. Ноги подкосились, и Ник полетел в темноту…

Он вывалился из сна слишком быстро. Свет резанул по глазам, все вокруг поплыло. Живот скрутило узлом. Ник едва успел свеситься с кресла, как его вывернуло отвратительной горькой желчью.

«Онейрограф, — вспомнил он, утираясь рукавом. — Надо было подключиться через него. Вот идиот!»

Ник сполз с кресла и кое-как, по стеночке, доковылял до умывальника в углу. Вонючий ком все еще подкатывал к горлу. Ник открыл кран и сунул голову под холодную струю. Немного полегчало. Он протянул правую руку и на ощупь нашел полотенце.

Вечный Отец, почему в Темном он такой быстрый, а тут неловкий, как тюлень?

Его начинало познабливать. Трясущимися руками он вытащил с полки легкое одеяло, укутался с головой и посмотрел в зеркальце над мойкой. Опухшие глаза, заспанное лицо, впервые неуловимо напомнившее ему отцовское. Тот же высокий лоб с вертикальной хмурой складкой. Наверное, отец так же чувствовал себя, когда просыпался с похмелья. Почему-то это показалось забавным. Ник рассмеялся трескучим неприятным смехом.

Надо напиться горячего чаю. Чем крепче, тем лучше.

Он вскипятил воду в чайнике. Кинул в кружку сразу шесть кусков сахара и щедро сыпанул заварки. Жаль, не осталось ни крошки печенья — в животе урчало от голода.

Немного отогревшись, Ник посмотрел на оставшиеся порции «коктейля».

Пробуждение всегда было самой неприятной частью похождений в Темном. От одной только мысли, что придется испытать это еще пять раз, засосало под ложечкой. Погружение состоится, тут и решать нечего — когда еще выдастся такая возможность, но… Может, увеличить дозировку в два раза или хотя бы в полтора? Восемь часов он выдержал с легкостью. У Эррана бы крышу снесло, узнай он об этом! Перестраховщик. К тому же наивный. Этим пользовались все, кому не лень, но не слишком злоупотребляли, потому что беззлобного Кесселя любили. У него можно было занять денег и не вернуть. Он закрывал глаза на прогулы и опоздания. И зарплату никогда не урезал.

Та девчонка, Алана, очень кстати подвернулась несколько дней назад. Кессель решил протестировать новый излучатель, не зная, что Ник слегка поколдовал над ним. И, когда девчонка уже отрубалась, Нику осталось только разыграть небольшую сцену под названием «Самопожертвование во имя дружбы».

«Если Грай просил… я готов! Только дай ей альфа-маркер».

Кессель так посмотрел, что у Ника заполыхали уши. Он пожал уважительно протянутую руку ученого, стараясь не смотреть ему в глаза. Обманывать Эррана — все равно что у ребенка конфету отнять. Только куда ж деваться, если кроме как хитростью лишнее погружение у него не выпросишь!

Ник подпер ручку двери спинкой стула. На случай, если Кессель все-таки вернется и решит в выходные починить свой излучатель.

А девчонка, которую Грай привел, ничего, симпатичная. С мальчишеской короткой стрижкой и длинными стройными ногами. Она ему сразу понравилась. Сунула зябкую трясущуюся лапку к нему в ладонь. Ник даже пожалел, что неспешно прошвырнулся по Темному, вместо того чтобы сразу начать искать ее. И чего она так панически боялась Темного? Голубиная душа. У нее даже призраков никаких не было. Вряд ли Грай с ней встречается. Не стал бы он бросать свою телку в лаборатории совсем одну.

Порывшись в ящике стола, Ник выудил старый кухонный нож, который кто-то притащил из дома. Лаборантки резали им хлеб и вскрывали консервы, когда садились чаевничать. Такой как раз подойдет. Надо рассмотреть его, чтобы запомнить все изгибы. Тяжелая сталь приятно холодила кожу.

Несмотря на то что Алана была на пять лет старше, рядом с ней он вдруг почувствовал себя надежным и сильным мужчиной. Оттого, наверное, все само собой получилось. Ну, может, самую чуточку еще и потому, что ему хотелось немного порисоваться. Сидеть просто так, выжидая, когда кончится ее время, было скучно. Оставить ее одну он тоже не мог. И поэтому начал представлять на стене соседнего здания старую щелястую дверь, которая когда-то вела в их с Фолком спальню на чердаке…

Ник не торопился погружаться. Наслаждался подготовкой, словно собираясь на свидание. Никуда не денется этот памятник первопроходцам.

Он настроил онейрограф на нужную частоту. Надел на голову шапочку с проводками…

Ник помнил дверь в мельчайших подробностях. Слишком много часов он провел, разглядывая ее, когда валялся больной в постели.

— Видишь? — спросил он Алану, когда дверь материализовалась. Она бросила затравленный взгляд, молча кивнула.

Ник сжал ее руку, чтобы подбодрить.

— Закрой глаза. Сейчас мы туда войдем, и ты проснешься в лаборатории. Главное, держись за меня.